Коридор

Затем отправил послание с инструкциями Ральфу.

Наконец, прочел письмо для Гарри, сочиненное Красоткой, добавил несколько строк от себя и отправил в Хогвартс.

Почти сразу вслед за этим сработала сигнализация — в саду появилась парочка идиотов с колдографами. Я выпустил Хаски. Пес уселся на пороге и принялся широко зевать, демонстрируя острые белые зубы. Посетители решили не искушать судьбу и быстренько дизаппарировали.

Через полчаса очередная сова принесла письмо от Дэйва Блумкирка, главного редактора «Нового оракула» — газеты, где я уже несколько лет вел колонку политического обозревателя под псевдонимом «Джек Робинсон».

Руди,

неловко просить тебя писать на личные темы, но читатели ждут реакции на поступление Гарри Поттера в Гриффиндор. В ближайшие дни этим будут полны все газеты, и странно будет, если мы пропустим такое событие. Ты сможешь сочинить хотя бы пару общих фраз?

Дэйв

Я выругался про себя, потом попросил Динки принести мне бутылку пива и уединился в кабинете, чтобы войти в роль Джека Робинсона.

***

Этот персонаж появился в моей жизни лет пять назад, когда в лихорадочных поисках какой угодно работы я написал Дэйву Блумкирку. «Новый оракул» занимал умеренно оппозиционную нишу и вяло поругивал политику Министерства. Авторская колонка под заголовком «It’s high time to say Jack Robinson»* задумывалась как сатирическая. Дэйв никогда на меня не давил и позволял писать, о чем душе угодно. Платили за это немного, зато у меня была полная свобода действий.

С Джеком Робинсоном я за это время так сжился, что видел его прямо-таки воочию. Даже подобрал похожую оборотку, которую «надевал» на журналистские сборища для мистификации. Кроме того, придумал легенду, объяснявшую, почему Джек не учился в Хогвартсе и никто из сверстников его не помнит.

С моим alter ego мы были примерно одного возраста, но в остальном — полная противоположность. Мне приходилось держать себя в форме, проводить с Беллой по три спарринга в неделю и устраивать самому себе марш-броски по пересеченной местности. А Джек из-за неумеренной любви к пиву и бифштексам был толст, как бочка, и не мог без одышки даже подняться по лестнице. Зато у меня в неполные сорок лет уже появилась седина в волосах, тогда как Джек до сих пор оставался жгучим брюнетом (правда, на макушке расползалась непристойно блестящая лысина).

Привычки у нас тоже были разные. Я выпивал в сутки не меньше двух пинт кофе, а Джек предпочитал что покрепче. Я побывал на войне и в Азкабане — Джек если и выходил из дома, то только чтобы аппарировать за очередным ящиком пива. Я вставал в пять утра, а Джек примерно в это время ложился спать и дрых до трех пополудни. Я курил всегда только один сорт сигарет, с вишневым ароматом, но для Джека они были слишком крепкими, и приходилось держать специально для него дешевую дрянь вроде «Торсберда» (который, судя по вкусу, был набит ватой). Даже патронусы у нас были разные: у меня пантера, а у Джека толстый ленивый енот.

Я жил с женой и приемным сыном — Джек оставался убежденным холостяком. Будь моя воля, я бы ни с кем, кроме семьи, не общался. Джек, напротив, обожал поговорить и наслаждался любой возможностью сцепиться с кем-нибудь. От его имени, с почтового ящика в Манчестере, я вел активную и в высшей степени оскорбительную переписку с оппонентами.

Политические взгляды Джека я так и не сумел толком понять. Он терпеть не мог Темного Лорда, но и к Министерству вкупе с Дамблдором относился не лучше. О ком или о чем не зашла бы речь, Джек обрушивался на него с разгромной критикой. Он считал себя профессиональным оппозиционером по отношению к любой власти и в этом видел свою высокую моральную миссию.

Язвительный, скандальный и циничный, Джек Робинсон издевался над всеми и вся. Обычно, стоило мне влезть в его шкуру, текст начинал идти сам собой. Но сейчас Джек упорно не желал просыпаться, и неудивительно — всего лишь одиннадцать утра, рань несусветная! Дело сдвинулось только через час, когда я одолел вторую бутылку пива и яичницу с беконом. Заморив червячка, Джек немного взбодрился и принялся диктовать:

«Сенсация года — Гарри Поттер попал в Гриффиндор! Попомните мои слова: на этой неделе нельзя будет открыть газету, чтобы подобный заголовок не бросился в глаза. Притом что обычно итоги распределения в Хогвартсе никого не волнуют. Ну, выйдет крохотная заметка где-нибудь между рекламой мыла и прогнозом погоды… То ли дело теперь! Читатель жаждет новостей, успевай только в набор сдавать.

Находятся, конечно, и скептики. Забьются в уголок и ворчат оттуда: «Нашли тоже событие! На ярмарке болтали, мол, на Луне слона видали… Было бы из-за чего шум подымать!».