Коридор кошмаров

Аня перекинула каштановую копну волос на правое плечо и прикрыла горло ладонью.

– Я тебя не узнаю. Что с тобой случилось?

Яна расхохоталась, напугав Аню. Она смеялась долго и истерично. Потом глянула исподлобья и выплюнула:

– Ты со мной случилась!

Ане стало жарко, несмотря на тянущий из окна сквозняк:

– Я не понимаю.

– Да ты достала меня уже, – заорала Яна, схватила с подоконника стопку Аниных тетрадей и швырнула в неё. Аня пригнулась, но одна из них успела болезненно чиркнуть по щеке толстой корочкой.

– Да что ты, блин, делаешь? – Аня тоже сорвалась на крик, уворачиваясь от летящих в неё учебников, книжек, ручек и карандашей. Мимо просвистела металлическая линейка.

– Прицепилась ко мне – давай то, давай сё! Везде ты! Куда я ни пойду – везде только ты, чёрт тебя дери! Я даже посрать не могу, чтобы тебя рядом не было! Мне дышать с тобой тесно, слышишь? Ты меня душишь!

– Яна…

– Как я радовалась, когда нас развели в разные классы. Я могла наконец-то сесть за парту не с тобой. Гулять с кем-то другим, разговаривать не только с тобой! Не видеть тебя постоянно – и днём и ночью! Я с этими уродами тусуюсь, только потому что тебя там нет! – Яна, наконец, обессилела и рухнула на пол, разрыдавшись.

– Я всё делала, чтобы не быть тобой! Я хочу собой быть, независимой от тебя. Я хочу любить то, что я люблю, а не ты! Я хочу, чтобы тебя в кои-то веки не было рядом, а ты продолжаешь ходить за мной! Мы разные. Нас два человека, два, а не один, почему ты никак не поймёшь этого? – крик Яны оборвался и только её всхлипы резали наступившую в комнате тишину.

Аня стояла у кровати, среди разбросанных тетрадей и книг. Они как раненные звери развалились под ногами. Из разбитой губы стекала тоненькая струйка крови, но Аня её не замечала.

Её словно заморозило. В голове белый шум – нарастающий, нарастающий, нарастающий. Она думать не могла, чувствовать, дышать. Почему Яна раньше никогда ничего не говорила? Аня бы поняла её и… А поняла бы?

Аня слишком любила младшенькую, настолько, что иногда было даже больно. Откуда ей было знать, что чувствует Яна, она ведь видела только свою любовь. И даже предположить не могла, что сестра хочет не того, чего хочет она сама.

Мысли разом взорвались в голове и все звуки резко вернулись – радостные крики играющих на улице детей, шум далёких машин, нудный голос из радиоприёмника на кухне

/старая привычка мамы – она постоянно слушала радио, потому что не переносила тишину/

и громкие всхлипывания Яны.

Она всё ещё лежала на полу, и Аня смотрела на её вздрагивающие плечи. Первый шаг к ней дался нелегко. Она будто вытягивала ставшую каменной ногу из вязкого болота. Второй шаг – легче. И вот Аня уже сидит на коленях перед Яной. Положила руки её на плечи, потянула к себе, чтобы обнять – это всегда помогало, когда они ссорились. Яна подняла на неё зарёванное лицо с подтёками чёрной туши. Аня ещё никогда не видела в её взгляде столько ненависти. Младшенькая вскочила на ноги, как выстрелившая пружина, и больно толкнула её в плечо:

– Не трогай меня! – она выбежала из комнаты, расшвыривая всё, что попадалось ей на пути.

Аня осталась сидеть на полу даже тогда, когда услышала, как хлопнула входная дверь. И потом, когда вернулись родители.

Папа ушёл искать Яну, а мама, поджав губы и пытаясь не заплакать, обработала разбитое лицо Ани.

За всё это время Аня не проронила ни слова, думая лишь о том, в какой момент она выпустила руку Яны из своей и всё пошло наперекосяк. А, может, с самого начала не стоило держаться за руки?

С того дня Аня практически не разговаривала с Яной. Она с головой погрузилась в учёбу, чтобы как можно меньше думать об их ссоре. Аня даже институт выбрала в соседнем городе

/800 километров от дома/

и училась, училась, училась с мыслью уехать отсюда подальше. Уехать от Яны, чтобы сестра, наконец, смогла спокойно дышать.

Иногда Аня ловила на себе настороженный и словно выжидающий

/когда ты снова вцепишься в мою руку?/

взгляд сестры, когда занималась, сидя к ней спиной, или когда выходила из комнаты, или когда засыпала.

Ей стоило огромных усилий вести себя холодно и не пытаться помириться с младшенькой. Каждый раз Аня останавливалась, напоминая себе, что Яне не нужна её любовь и забота.

Первое время было тяжело, потом она привыкла и однажды поймала себя на мысли, что даже получает от собственной тоски извращённое удовольствие. В какой-то момент Аня начала понимать, что имела в виду Яна, когда говорила все те ужасные вещи. Они действительно разные и стоит попытаться жить, не завися друг от друга.

Но от пустоты Аня всё равно никуда не могла деться. То место в душе, которое раньше полностью было занято Яной, теперь стало дырявым, совсем как рот младшенькой, когда у неё выпал первый молочный зуб.