Коридор затмений

– Мать ваша категорически возражала. Вплоть до драки с вами в присутствии соседей. Она вас головой о стену била.

– Но я-то ее не трогал!

Полковник Гущин глядел на парня.

– Я ее не убивал! – повысил голос Алексей Лаврентьев.

– Зачем вы сбросили кастрюлю с лапшой на пол на кухне?

– Не сбрасывал я кастрюлю, вы что? Она на полу валялась, когда я на кухню зашел.

– Ваши отпечатки пальцев на газовой плите.

– Какие еще отпечатки… ну, я не помню, возможно, дотронулся до плиты тогда. Я в шоке был, неужели вам неясно? Мать мертвая… ножик торчит из горла… Я просто обалдел!

– Обалдели?

– Я испугался. И я в ступор впал… она же моя мать какая-никакая.

– Подтверждаете, что конфликтовали с матерью по поводу продажи квартиры? – уточнил полковник Гущин.

– Ладно, это правда, вы все равно узнаете.

– Подтверждаете, что мать наносила вам побои?

– Когда она пьяная была, теряла контроль над собой, вела себя как… последняя скотина! – сын выкрикнул фразу жалобно и ненавистно. – Намучился я с ней. Жену мою она матом посылала, а что ей Даша сделала плохого? И даже смертью своей меня мамаша подставила! Вы же меня посадите… вы меня подозреваете… Я сразу понял… Она, алкашка чокнутая, меня смертью своей в тюрягу упечет пожизненно… Ну что мне делать? Как мне доказать вам, что я невиновен?

Мрачный следователь СК только хмыкнул и глянул на Гущина – ну, сами видите… почти поплыл уже фигурант. Через какое-то время признается.

– Мы вас задерживаем, Алексей, – объявил Лаврентьеву полковник Гущин.

– Я мать не убивал! Риелтору мы с женой звонили, да! И он нашел нам два приличных варианта однушек. И я звонил в тот день матери пять раз – хотел с ней договориться, что мы снова приедем с риелтором, что надо как-то решать вопрос, что жить так дальше невозможно. Но она не отвечала. Я подумал – она нарочно не отвечает, поэтому вечером я поехал к ней сам на автобусе. У риелтора все дни расписаны, он не в состоянии ждать вечно, и варианты с квартирами могли уплыть, поэтому я поехал к матери! – Лаврентьев рассказывал сбивчиво, лихорадочно.

Они слушали.

Затем следователь СК позвонил и вызвал конвой.

Глава 10 Принц воды

Из негостеприимного Чугуногорска вырвались только во второй половине дня – полковник Гущин объявил долгий обеденный перерыв, сжалившись над проголодавшимися Клавдием и Макаром. И они отправились в дом на озере – к детям, хлебосольной горничной Маше и старой гувернантке Вере Павловне. Макар позвонил им и попросил приготовить все вкусно и быстро.

– Дело об убийстве на кухне раскрыто? – спросил он осторожно полковника Гущина, когда они петляли по проселочным дорогам Бронниц.

– Следователь вечером допросит Алексея Лаврентьева и жену его, начнет давить. Если парень признается, то… да, дело, как чугуногорцы говорят, в шляпе. – Гущин отвечал, думая о чем-то, глядя на проплывающие мимо поля.

– А ваши сомнения, Федор Матвеевич? – не отступал Макар.

– Если сын признается в убийстве матери, следователь предъявит ему обвинение. Он и так уверен, что убийца задержан. Косвенных улик против сына немало.

– А что, признание у нас снова становится царицей доказательств? – не унимался Макар. – Я только на вас надеюсь. Больше ни на кого.

– И я, – сказал Клавдий Мамонтов.

Полковник Гущин лишь невесело усмехнулся.

Дома полковнику Гущину обрадовались все. И каждый по-своему. Маленькая Лидочка завизжала восторженно и с разбегу кинулась обниматься: от радости она снова перепутала английский с русским: «My dear colonel Theodor!»[4] Молчаливая Августа, некогда спасенная Гущиным, – конечно, она этого не забыла, несмотря на всю свою «особенность», – подошла чинно и поцеловала Гущина в щеку. Высший знак ее внимания, она и Макара, отца, целовала редко, была всегда очень сдержанна.

Сашхен, так тот вообще залился смехом как колокольчик, запрыгал на руках гувернантки Веры Павловны, тянулся к Гущину. Тот взял его на руки. «Иииии! Лю-лююю!» – выдал кудрявый, как купидон, Сашхен.

– Люблю, – перевел Макар. – Федор Матвеевич, любит он вас, шкет.

– И я вас всех люблю! – Полковник Гущин, держа Сашхена на правой руке, обнял левой Лидочку и Августу. – Как же я соскучился по вам!

Его лицо смягчилось. Клавдий Мамонтов подумал: вот сейчас он настоящий, какой он есть в жизни, все остальное – мрачное, скорбное, жесткое порой и бесстрастное, все это напускное. А здесь он с открытым сердцем и душой.

– И мы все скучали по вам, полковник, – многозначительно выдала гувернантка Вера Павловна. Бледные щеки ее порозовели, очки запотели.

Клавдий Мамонтов отметил, что предупрежденная звонком Макара о приезде Гущина Вера Павловна, до боли похожая на чеховскую англичанку-гувернантку в исполнении Игоря Ильинского в телефильме, принарядилась – облачилась в кремовые брюки и светлый кардиган. И даже накрасила губы элегантной темно-вишневой помадой. Совершенно небывалое сочетание – помада и гувернантка Вера Павловна!

– Вспоминали с Машей, как вы у нас гостили после госпиталя и мы рыбу с вами ловили на озере, – продолжала Вера Павловна.