Коридоры

Его сосед сидел на койке и читал. Юноша заметил, что за окном разыгралась гроза, и вот-вот соберётся дождь.

– Чудная погода. – сказал сосед.

Тот кивнул.

– Он скоро вернётся.

– Что, простите? – посмотрел на него юноша. Не успел он моргнуть, как тот кинулся на него. Но в руках у преследователя вампиров уже был пистолет и он вплотную выстрелил ему в шею. Тот начал захлёбываться кровью, но не отпустил рук и продолжал душить. Наконец, юноша освободился от него и толкнул от себя. Его сосед упал замертво. Беглец сошёл на ближайшей станции. Включил телефон и увидел двадцать пропущенных от Ани. Это было до того, как он оставил телефон в поезде.

«Меня посетило тогда страшное предчувствие. Я сел на ближайший поезд до своего города. Я не спал всю ночь перед посадкой. Поезд ушёл в семь утра. Я сидел внутри и все звонил, звонил, звонил ей со служебного. Каждую минуту я набирал её номер, но никто не отвечал. Никто не брал трубку, я не слышал её голоса».

Как только двери поезда открылись, он выскочил наружу с обезумевшими глазами и помчался к дому. Он бежал и до последней секунды надеялся, что Аня жива. Он не ел уже много дней, но это было неважно. Он хотел увидеть её живой.

Дом. Ещё дом. Чужие дома, чужие улицы. Знакомый поворот. Шаг, ещё шаг и ещё, все быстрее и быстрее. Если бы он был жив, у него бы сейчас колотилось сердце и отдавалось в висках. Если бы он был жив, он бы вспотел от волнения, страха и бега. Если бы он был жив, то он смог бы заплакать, когда увидел ее.

Он забежал в подъезд и поднялся на шестой этаж. По дороге он достал ключи и два раза они падали из его дрожащих рук на грязную лестницу. Наконец, сунув ключ в замок и кое-как его отперев, он распахнул дверь. Кругом было темно. Он включил свет в коридоре и первым делом направился на кухню. Стекла в окне были исцарапаны, люстра разбита. Юноша побежал в другую комнату, в третью и везде включал свет. Все окна были исцарапаны, как и зеркала.

«Я нашёл её в последней комнате, в спальне, на полу. – хрипло продолжал старик, – Я…Я подошёл к ней и понял, что она мертва. Понял, что мертва уже два или три дня. Не нужно было гадать, кто её убил, судя по тому что произошло в доме. – глаза старика будто затуманились воспоминаниями. – Я убедился в этом, когда увидел укус на её шее. Я все бы отдал, чтобы узнать имя подонка, который убил её. Он почти полностью обескровил её. Аня, бедная Аня! Она хотела поехать со мной, но с ней могло бы все равно что-то случиться. Я не смог защитить её».

Он опустился рядом с Аней и провёл рукой по её волосам. Пальцы дрожали. Сначала он сидел молча, но потом сказал:

– Прости меня. Я не могу даже оплакать твою смерть. Мне не больно, но я знаю твою боль. Прости меня, Аня. Я не смог тебя защитить. Не смог…

Он хотел выразить свои чувства, но не мог. Ничего не поднималось в нём, он был опустошён. Но ещё не до конца мёртв.

«Остро я почувствовал одиночество, когда похоронил Аню рядом с её отцом. Я всегда был один. Но тогда у меня были сначала родители. Потом… Потом Аня. А теперь у меня не было никого и ничего. – старик едва мог говорить от горечи, заполнившей все его существо. – Внутри меня была лишь пустота. У меня не осталось никого и ничего, – повторил он. – кроме желания отомстить. Это желание разгоралось во мне с каждым днём все сильнее и сильнее, и через некоторое время оно заполнило всего меня, стало моей сутью. Я стал одержим желанием отомстить».

Часть четвертая

С тех пор прошёл месяц. Он редко бывал в квартире, пил много вина, не брился и продолжал собирать данные о вампирах. Он спрашивал о них везде: в маршрутных такси, в музеях, в соц. сетях, на остановках, в общественных туалетах, кафе – он спрашивал почти каждого и записывал все ответы, а потом выстраивал из этих ответов логические цепочки и искал путь к ним. Нельзя сказать, что он получал какие-то существенные результаты от этих опросов, но он не мог хоть на миг забыть о том, что «кровососы» сделали с его семьёй. Каждый день он выпиливал по десять патронов, и за месяц молодой человек сделал около треста патронов. Последние две недели он сооружал бомбу по схемам, найденным в одном из заброшенных бункеров времён Второй мировой войны.

Телевизор у него работал почти круглые сутки: так он пытался забыть об одиночестве и услышать в новостях что-то об убийцах и новых гипермаркетах. Но, как назло, ничего не было.

Сопоставляя данные, и снова просматривая вампирскую символику, он, наконец, понял, что за символ смерти преследует россиян.