Корильные песни

Не в моих правилах задавать лишние вопросы, я лишь топлю педаль газа, и мне вдвойне приятно, что волосы Карины развеваются на ветру, время от времени набрасываясь на ее глаза, словно голодные до глаз выпи. И что она сидит со мной рядом с оголенными плечами, в то время как я думаю о Венере и о том, какая у меня скоростная машина. И глажу гладкую рукоятку коробки скоростей и думаю о коленке Карины и о Венере, что прячется за газовыми скоплениями, но я все равно доберусь до ее коленок. Надо лишь пырнуть пространство ножом.

А стоит мне только снять линзы, как я вижу огненно-красный «феррари», но это только сон и мечты об автомобильной полигамии. За которыми наваливаются видения о слонах, будто я на слоноферме убил своего сто первого слона. Я доволен, вешаю на гвоздик крюк, снимаю забрызганный кровью кожаный фартук и улыбаюсь.

Мы промчались двести с лишним верст, когда Карина сказала: «Направо», — и вот мы в ее деревне, на проселочной дороге, и Карину потряхивает на кочках, и мне в голову приходит нелепая и грубая мысль — похитить ее с собственной свадьбы. Видно, меня бес попутал да красный «феррари», на котором я чувствую себя джигитом. Да и на «ауди» я тоже чувствую себя джигитом, особенно когда Карина охает и ахает на кочках.

— Держись, держись за ручку, я-то за баранку держусь.

— Как, ах? — выдыхает она.

— Крепче, крепче, а то, чего доброго, вылетишь из машины, что мы жениху скажем?

— Ах!

— А еще толкнешь меня плечом, и я вылечу вместе с тобой в грязь, что о нас люди подумают?

— Ах, вот ты чего боишься!

Но на самом деле я боюсь не выпачкаться в грязи, к этому я уже привык, и даже моя машина. Больше всего я боюсь Каринкиного брата Васю-мстителя. Он такой страшный — рыжий, хромой. И стоит мне снять линзы, как он является ко мне, и тогда я шепчу: «Господи, спаси и сохрани!» — и потею.

Первый раз я увидел его у ворот Каринкиного дома в белой рубахе, холщовых штанах и лаптях. Он побежал к машине, прихрамывая и обгоняя свою толстую матушку Пелагею, которая несла крупный чугунок с кашей. Нельзя было не улыбнуться, глядя на их сияющие лица. Но Каринкины подружки запричитали, заревели, и начался мордовский свадебный обряд с его нескончаемыми корильными и величальными песнями.

Сейчас, когда я слушаю джаз, закрыв глаза, а мои линзы плещутся в пузырьке с раствором, словно рыбки в аквариуме, мне то и дело видится разрумяненное от водки лицо Пелагеи, а ее зычный голос подхватывает меня и несет наравне с Луи Армстронгом и даже — соревнуясь с Луи Армстронгом на поворотах. Она то и дело подмигивает мне, словно предлагает переключить ближний свет фар и прокатиться на полную катушку.

Вечером мы пошли в Священную рощу, и мне опять пришла в голову срамная мысль похитить Карину, тем более что мы уже держались за руки, а ее брат Вася, возглавляя процессию, шел далеко впереди.

Я обнял Карину за талию, она шепнула мне: «Что ты делаешь, мы еще не поклонились духам!», но я все-таки успел учуять аромат ее душистых волос.

А потом мы водили хоровод вокруг трехсотлетних дубов, что не так-то просто было сделать, учитывая количество выпитого, и привязывали к их веткам носовые платки.

— В Священной роще, — хвасталась Карина, — сохранились растения, которых уже не сыскать во всей округе, разве что в Красной книге.

А я знал, что во всей округе и даже в Красной книге и на красном «феррари» не сыскать второй такой Карины и что у меня не будет больше шанса похитить ее, пусть даже в метафизическом плане, как только здесь, в Священной роще.

И только мы было уединились, и я уже успел разомлеть от соловьиных трелей и кваканья лягушек, и жесткие желуди под спиной, и мягкие пальцы на глазах, и на небе появилась плетенная из дубовых веток лаптя'-луна, как, продираясь сквозь бурелом, словно слон, к нам выполз исцарапанный Вася и, неистово маша руками, стал требовать обувку своей невесты.

— Какой невесты?

— Моей невесты!

— Не знаю, не видел.

Но иногда я вижу во снах Васю-бешеного и с бивнем. Благо, у меня всегда под рукой есть нож и крюк. (Какая же это тяжелая работа, но я молодец.)

Да, этот странный запрет вступать в брак младшему брату или сестре, пока у старших нет семьи, и тут же мордовская смекалка плюс Священная роща, в которой для этого случая растут стройные или могучие деревья. Я вышел посмотреть на Васину невесту, так сказать, платан в платке, но более всего меня поразил не сверкающий ее наряд, а лицо Васи, которое сияло еще пуще прежнего, и то, как он, хромая, обхаживал свою суженую. Видимо, ему нравилось заботиться о деревьях Священной рощи, тем более, он всегда с радостью делал это и теперь собирался делать всю жизнь.

— Счастье-то какое, счастье-то какое, — причитала Каринкина мать, — два счастья в один дом-день, сейчас мы Ваську поженим, а потом уж вы с Каринкою преспокойненько…