Кормчие судьбы

— Много испытаний выпадет на ее пути, и страдание очистит ее душу, но в назначенный час она встретит моего избранника, понесет от него дитя и станет королевой в далекой западной стране. А ваш внук подарит знание и силу обитателям той не ведомой земли, о королева. А теперь утешьтесь. Вскоре у вас будет еще дитя — сын и достойный наследник трона Шема.

Сияние померкло так же внезапно, как и появилось, а двое, так неожиданно получившие надежду, остались в храме вместе со своей бедой и новорожденной радостью.

— Шаафи, вот и она. — Высокий мужчина с окладистой черной бородой и улыбчивыми темно-карими глазами внес в комнату большую плетеную корзину, прикрытую тонким белым покрывалом.

— Бедняжка, — хрупкая изящная шемитка поднялась с постели и поспешила навстречу мужу, — сколько же ей пришлось вынести!

— Ничего, мы будем любить маленькую королеву, как родную дочь, — Хоаким из Дан-Марки с любовью посмотрел на жену. — Корабль уже загружен, когда ты будешь готова к отъезду?

— Мне нужно совсем немного времени, только покормлю ее и переодену, — ответила Шаафи.

— Хорошо, когда солнце поднимется, мы тронемся в путь.

Так маленькая Белит, дочь короля Асгалуна, обрела новых родителей — Шаафи и Хоакима, брата Джихана, двумя годами старше ее, и с новообретенной семьей отправилась в Субу, на Черное Побережье, которому было суждено стать ее второй родиной.

— Отстань, Румунга, отстань, — смеясь, повторяла чернокожая красотка, делая слабые попытки вырваться из объятий огромного негра.

— Здесь никого нет, Самди, и мы уже не дети, чтобы играть в игры, — хриплым от страсти голосом говорил мужчина. — Я дам тебе все, только согласись.

Они шли обнявшись вдоль полосы прибоя, и теплые волны океана целовали их босые ноги, но мужчина и женщина не видели, не слышали и не чувствовали ничего, кроме друга.

— Я служу Богу Света и не должна знать мужчин, я поклялась.

— Козье дерьмо! Твои сестры тоже служат ему, но у ость семьи и дети. Тебе минуло тридцать весен, а ты еще одна.

Рука мужчины сжала пышную обнаженную грудь Самди, и женщина почувствовала незнакомое ей раньше, еще смутное, но нарастающее желание.

— Такова его воля… — начала было она, но вторая рука Румунги скользнула вверх по ее бедру, и, отбросив последние сомнения, жрица засмеялась. — Но я так люблю тебя, черный наглец, что вряд ли смогу отказать еще раз. Я буду женой тебе и матерью твоим детям.

Не грянул гром, и молния не поразила отступницу. Их счастье длилось целых два часа. Когда они возвращались через джунгли в крааль, Румунга наступил босой ногой на крошечную, не больше пальца длиной, змейку, переползавшую через тропу. Вечером того же дня он умер.

Самди не плакала, когда омывала его тело, не плакала, Когда зажгли погребальный костер, не плакала, когда старейшины опустили пояс Румунги в море. То, что было в ней от женщины, словно умерло. Осталась оболочка, способна» двигаться и говорить, но чувствовать она уже не могла.

Жрица не роптала, она знала свою вину и покорилась заслуженной каре. Она принадлежала Великому Богу и Должна была выполнить его волю. Ослушавшийся умирает, не телом, то душой. Тело Самди будет жить столько, сколько потребуется для того, чтобы помочь избраннице Митры выполнить свой долг. А затем душа Самди соединится с душой Румунги в светлом мире, где Митра всегда благостен.

Глава I

— Мама, — звонко крикнула Белит, — можно, я пойду с Кримом в джунгли, за кокосом.

— Хорошо, только возвращайтесь к темноте, чтобы я не беспокоилась. — Шаафи готовила лепешки и не слишком вслушивалась в слова дочери.

Обрадованная Белит с диким воплем вылетела на улицу. Ее широкое, длинное платье развевалось на ветру, густые черные волосы, заплетенные в десяток косичек, рассыпались по плечам, а карие глаза горели решительным, непреклонным огнем, — словом, маленькая шемитка была готова к самым необыкновенным подвигам и приключениям.

Крим — главный помощник Белит во всех затеях и шалостях — особой красотой не отличался. Он был несколькими годами старше Белит и уже считал себя настоящим мужчиной. Но неуклюжесть, свойственная подросткам, и взрывы эмоций, прорывавшиеся сквозь напускную солидность, говорили о том, что детство еще не выпустило его из своих рук.

Дети кивнули друг другу и, взявшись за руки, пустились бежать через поле по направлению к джунглям.

— У меня есть нож, — на ходу сообщила Белит с чувством законной гордости.

— Подумаешь, — ответил мальчик, — а я спрятал на опушке копье.

Девочка не нашла, что ответить, и дальнейший путь до границы леса они проделали в молчании. Когда зеленая стена деревьев сомкнулась за их спинами, путешественники остановились. Крим отправился на поиски своего спрятанного оружия, а Белит пристроилась на огромном валуне, лежавшем в центре поляны.

— Скоро ты там? — нетерпеливо позвала она.

Женщина, когда мужчина занят, его нельзя торопить. Чернокожий воспитатель погрозил ей пальцем. — И чему тебя только учат родители?

— Вот уж не вашим дурацким обычаям! — Девочка гордо задрала нос, — Будешь воспитывать свою черную жену, а меня не смей.