Кормилец

Сережа его не слышал. И даже если бы слышал, вряд ли бы у него хватило ума сделать то, о чем просил отец. Для его же безопасности никто никогда не показывал Сереже, как отмыкать изнутри двери машины.

Длинными шагами Игорь рванул к дому. Ветер сорвал с шеи шарф и бросил его в грязь. Последний раз он бегал четверть века назад, и теперь собственные движения казались ему медленными и неуклюжими. Съезд к воротам и двор вдруг как будто многократно увеличились в размерах, ключ не попадал в замочную скважину калитки. Прежде чем оказаться перед входной дверью, он обернулся. Машина стояла на месте.

Он пронесся в спальню и по пути больно ударился коленом об угол трельяжа. Быстрее! Еще быстрее! Дверца шкафа едва не слетела с петель, когда он распахнул ее. На пол полетели папки с документами: проекты на газификацию, водоснабжение, пачки старых платежек по ЖКХ, копии паспортов, полиса. Да где же эти чертовы ключи?

Игорь вырвал ящик из стола и высыпал его содержимое на пол. Потом второй. За ним третий. И собрался уже бежать в подвал за молотком, как вдруг увидел то, что искал. Ключ лежал прямо перед ним.

Все обошлось.

Сережа не нажал педаль и не потянул за рычаг.

Игорь отвез сына к теще и поехал на работу. Впервые за долгое время он не включил магнитолу. «Девочка в автомате» сама звучала в голове до самой больницы.

32

– Оль, – позвала Лиза одноклассницу с задней парты, – у тебя линейки нет?

Прямоугольник в упражнении по вычислению площади можно было бы начертить и от руки, но перед Лизой стояла не только математическая задача.

Оля Рябова (за глаза одноклассники называли ее Курочка) перешла в четвертый «Б» в сентябре. Она была худой и маленькой. На физкультуре замыкала строй. Хорошо училась. После школы шла в ту же сторону, что и Лиза, но потом, у автомойки, сворачивала вправо. У нее были огромные очки, скрывающие половину лица, симпатичные белые ботиночки из замши и не было друзей.

– Нет, – ответила Оля, не отрывая взгляда от тетради. Лиза вздрогнула. Никто никогда не бил ее по лицу. Но сейчас она чувствовала себя так, словно получила пощечину. «Нет» касалось не только линейки. Оля сказала «нет» интересным разговорам, улыбкам, смеху и многим километрам общего пути между домом и школой. «Ищи себе друзей в зоопарке, сонный Бобер», – прошептал голос Вити Кураева в голове.

– Но… – Оля подняла глаза, и Лизе показалось, что это не одноклассница, а сама судьба повернулась к ней лицом. – Если тебе нужно провести ровную линию, я могу дать расческу. А отмерить и по клеточкам можно.

33

Перед обходом в пустой ординаторской Игорь исписал воспоминаниями две страницы. Потом убрал тетрадь на дно ящика, прикрыв сверху ворохом бумаг. Воспоминания о далеком прошлом действительно на несколько часов оставили его, но на их место пришли другие навязчивые мысли, пыльным ветром закружившиеся в голове.

Черт побери! Забыть ключи в машине, конечно, лучше, чем забыть проверить температуру ядерного реактора. Но суть одна. Ты забыл не только ключи. Ты забыл, что Рассеянность, такая веселая беспечная девочка с огромными белыми бантами в бирюзовом платье, часто приходит вместе со своей угрюмой старшей сестрой, имя которой Смерть.

Обход получился затяжным и бестолковым. К счастью, новых жалоб от больных не поступило, и Игорь просто повторил назначения.

Вернувшись в ординаторскую, он засел за компьютер. Электронные медицинские карты заполнялись медленно и хаотично. Работа шла на автопилоте. Голова отказывалась думать о пациентах. Запертый с утра в машине сын, дважды неверно прочитанная фамилия больного (Шматченко вместо Шетенко) и вдруг ставший похожим на Дерево счастья рисунок обоев – все свидетельствовало об ухудшении состояния. Четырнадцать лет назад в нем поселилось сумасшествие. Микроскопическое, но растущее. И теперь он чувствовал себя как нагулявшая беременность школьница, упустившая крайний срок для аборта, оставшаяся один на один с чужим, никому не нужным ребенком внутри себя.

Когда Игорь поставил точку в диагнозе Хамцовой, в ординаторскую вошел Перов с мятым листком бумаги.

– Звонил начмед. Требует график дежурств до конца года, – сказал заведующий отделением, обращаясь ко всем сразу. – У нас десять минут на обсуждение.

– Так мы уже обсуждали, – сказал Ситников. – Полгода назад. Даже подписывали что-то.

– Недообсудили. – Перов расправил бумажку. – Дежурство с тридцать первого на первое тоже относится к этому году. Желающие есть?

Желающих не было.

– Отлично. Тест на вменяемость прошли все, – сказал Перов, выдержав паузу. – Переходим к тесту на профпригодность.

«Хреновые у тебя тесты, Константин Ильич», – подумал Игорь и еще раз для верности взглянул на обои. Так и есть. Вместо орнамента он по-прежнему видел Дерево.