Кормилица по контракту

Тенгиз, и верно, не заставил себя ждать. Едва девчонки, переодевшись, вышли на улицу, смотрят: тут он, собственной персоной. Улыбается сахарной улыбкой в тридцать два зуба, рукой машет:

— Привет, Валя-Валентина! Садись, прокачу.

Глянула Валя — а в стороне, у газетного киоска, новенькая, блестящая «десятка». У Верки аж дыханье сперло.

— Ух ты! — только и смогла произнести.

— Отец подарил на день рожденья, — пояснил Тенгиз, распахивая перед Валей дверцу.

Верка скромно отступила на шаг назад, потупила хитрый взгляд.

— Не буду вам мешать. Чао, подружка.

— Пока. — Валя, не веря глазам, стояла перед роскошным автомобилем. — Господи, ну и красота!

— Что ждешь? Садись, — пригласил Тенгиз.

Валя плюхнулась на мягкое сиденье. Тонко и вкусно пахло дорогой кожей. Тенгиз обошел машину, сел рядом, тихонько включил магнитолу.

— Куда поедем? Хочешь, в «Славянский Базар»?

— Не хочу. — Валя посмотрела ему в глаза: — Покатай меня по Москве. Я ж ничего толком не видела.

— Будет исполнено, королева. — Тенгиз завел двигатель. «Десятка» плавно, как корабль, тронулась с места.

…И вот уже мелькают за окном разноцветные огни вечерних, столичных улиц. Тенгиз везет Валю по Проспекту Вернадского, мимо цирка, мимо Университета, мимо Воробьевых гор, к центру. Они едут по ярко освещенному мосту, под ними, внизу, чернеет Москва-река. Потом автомобиль выносится на огромную магистраль. Вокруг — нескончаемый поток машин, и все они несутся на бешеной скорости. Шум, рокот, гул, мелькают неоновые вывески, реют в воздухе, колышутся от ветра рекламные транспаранты. Валя в ужасе закрывает глаза.

— Это Садовое кольцо, — улыбается Тенгиз.

«Десятка» мчит дальше — по Смоленской набережной, по новому Арбату, по Тверской. Валя уже не боится, она привыкла. Она опустила стекло, ветер обдувает ее разгоряченное лицо, треплет волосы, выбившиеся из косы.

У Макдоналдса Тенгиз останавливается, сует в окошко деньги и протягивает Вале гигантский бигмак и кофе в высоком картонном стаканчике. Валя пытается откусить от бигмака, но бутерброд не умещается у нее во рту. Она пачкается кетчупом и хохочет. Тенгиз тоже хохочет, достает из кармана платок, вытирает Валины пальчики, один за другим…

…Машина одиноко припаркована в темном Арбатском переулке. Валя и Тенгиз самозабвенно целуются, так и позабыв поднять тонированные стекла. Руки Тенгиза сжимают Валю все крепче, легко проникая под одежду, гладят ее шею, грудь. Она дышит с трудом и чувствует, как внизу, в животе, рождается теплая тяжесть, разливается по всему телу, делая его безвольным и податливым. Чувствует, что еще немного, и произойдет то, о чем предупреждала ее Верка. И вдруг вспоминает про таблетку.

Валя в ужасе делает над собой отчаянное усилие, выпрямляется и сбрасывает с себя Тенгиза. Тот смотрит затуманенными глазами, ничего не понимая.

— Что? Что случилось? Валя-Валентина, что с тобой?

— Ничего, — жалобно всхлипывает Валя. — Я… хочу домой. Отвези меня.

— Не надо домой, — умоляюще просит Тенгиз, — поедем ко мне. Я тебя очень хочу. Пожалуйста!

Валя глядит: лицо у него такое несчастное и одновременно такое красивое. Надо лбом прядь иссиня-черных волос, а сам лоб в мелкой испарине. Ее сердце пронзает никогда дотоле не испытанная нежность. Она осторожно отводит рукой волосы Тенгиза, гладит его по щеке, повторяет пальцем тонкий изгиб его губ.

— Пожалуйста, — как заведенный, повторяет Тенгиз.

— Хорошо, поехали, — жарко шепчет Валя.

Ей все равно. Она знает, что сегодня не вернется домой. Ну и пусть! Пусть тетка хоть лопнет от злости, то, что сейчас происходит здесь, в машине, важнее любых отношений с теткой, важнее всего. Самое главное, самое ценное. Наверное, это любовь.

Валя произносит про себя это слово и удивляется: сколько раз, в школе, ей казалось, что она влюблена, а теперь получается, что она даже понятия не имела о том, что это такое. Любовь. Песня, в которой нет начала и конца, стих, где главными героями являются она и Тенгиз, дорога в неизвестное будущее, полное светлых грез…

Тенгиз потихоньку крутит стартер. Валя отворачивается от него к окну, нашаривает в кармане куртки упаковку с таблетками, предусмотрительно переложенную туда из сумочки, выдавливает одну из них в ладонь. Как бы так изловчиться, чтобы Тенгиз не увидел? Почему-то Вале очень не хочется посвящать его в свои, женские проблемы. Она дожидается, пока его внимание занято стрелкой на светофоре при повороте на шоссе, и воровским движением сует таблетку в рот. Затем запивает ее остатками кофе из стаканчика. Кажется, Тенгиз ничего не заметил — его руки спокойно лежат на руле, ноздри слегка подрагивают, глаза смотрят в даль. Машина, рассекая ночь, скользит по Ленинскому проспекту к Октябрьской площади.

8