Кормилица по контракту

— Ты меня имеешь в виду? — засмеялась Валя.

— И тебя, и малыша — его в первую очередь. У Вадика-то руки не доходят фотографировать сына, он вообще занят совсем другими делами. — Кира кинула на Валю лукавый и многозначительный взгляд.

Валя молчала, понимая, о чем она говорит. Вот уже полтора месяца они с Вадимом были практически неразлучны. Каждый вечер она спускалась вниз, к нему в кабинет, иногда оставаясь там до утра. Насытившись друг другом, они подолгу болтали о всякой всячине. Оказалось, что существует великое множество тем, которые можно обсуждать ночи напролет, и это невероятно интересно и приятно — не менее приятно, чем удовлетворять телесный голод.

Удивительно, но у них, выросших в диаметрально противоположных условиях, в разных городах и совершенно непохожих друг на друга семьях, нашлась целая куча общих пристрастий и привычек — например, оба любили миндальные орехи и лошадей, и терпеть не могли слишком сладкий чай, кокосовую стружку и не задернутые в темное время суток шторы.

С той минуты, как Валя впервые отдалась Вадиму, она не пожалела об этом ни разу. Он действительно, как и обещал, относился к ней с нежностью и деликатностью, заботился, опекал, дарил подарки. Не такие дорогие и роскошные, как Тенгиз, хотя был раз в десять богаче — это были милые, забавные сувенирчики, каждый из которых имел какой-то скрытый смысл, отражал тот или иной момент в их отношениях. Валя и сама увлеклась этой игрой в подарки, покупала Вадиму гипсовые скульптурки, мягкие игрушки, открытки. Он относился к ее презентам со всей серьезностью, ничуть не гнушаясь их «детскостью» и наивностью.

Да и сам их роман порой казался Вале каким-то «детским», лишенным бурных страстей, но полным трогательной открытости и привязанности. Возможно, оба, и она, и Вадим, неосознанно нащупали, угадали, что лишь таким способом, словно бы уйдя на время обратно в детство, став в глазах друг друга беззащитными и безоружными, можно преодолеть невыносимую боль утраты, попытаться построить новую жизнь.

Порой Валю начинали мучить подозрения, что ее отношение к Вадиму — не просто привязанность или симпатия. Возможно, она сама не заметила, как полюбила вновь, хоть и клялась себе больше подобного не допустить. Валя дорого бы дала, чтобы узнать, что испытывает к ней сам Вадим, перестал ли наконец невольно сравнивать ее с покойной женой, обрел ли свободу для новых чувств.

Несколько раз, после особенно нежной близости, она хотела рискнуть и задать ему этот вопрос, однако что-то останавливало ее. Может быть, это «что-то» была постепенно созревавшая в Вале женская мудрость, безошибочная интуиция, появляющаяся по мере приобретения жизненного опыта. Она, эта интуиция, настойчиво повелевала ей молчать о своих предположениях, молчать до поры до времени, пока судьба сама не подаст знак, не подскажет, что пришло время действий и разгадок…

…Кира внимательно наблюдала за Валей, за ее глубокой задумчивостью. Антошка, обретший долгожданную свободу и бесконтрольность, уполз под стол и теперь делал попытки подняться в полный рост, ухватившись ручонками за его ножки.

Первой опомнилась Валя.

— Смотри, он же сейчас ушибется! — вскрикнула она и поспешила к столу.

— Да, да, — эхом отозвалась Кира.

Она суетливо сунула фотоаппарат в сумку и бросилась Вале на помощь. Вдвоем они извлекли Антошку из-под стола и, невзирая на его протестующий рев, заточили в манеж.

— Посиди-ка ты в неволе, голубок, — назидательно проговорила Валя, грозя малышу пальчиком, — подумай о жизни. Слишком уж ты стал самостоятельным, сладу нет.

Антошка горько рыдал, норовя протиснуть мордашку между манежными прутьями. Вскоре, однако, он утешился и занялся яркой, красно-желтой погремушкой, деловито пробуя ее на зуб.

Валя и Кира отошли от него и уселись на диван.

— Я глупо выглядела, когда стояла на четвереньках? — спросила Валя с улыбкой.

— Ты выглядела отлично. Впрочем, в последнее время ты вообще выглядишь потрясающе. Как я понимаю, у вас с Вадиком все в полном ажуре?

— Ну… — Валя на мгновение замялась, затем осторожно выговорила: — Да, пожалуй.

— Можешь не перестраховываться, — усмехнулась Кира. — Или боишься сглазить?

— Кто же этого не боится?

— Напрасно. — Кира укоризненно покачала головой. — Вадик — это ведь не твой, как его… Тимур…

— Тенгиз, — подсказала Валя.

— Ну да, точно, Тенгиз. Все время путаю эти восточные имена. Так вот, Вадим — абсолютно другой человек, ему всецело можно доверять. Считай, что ты вытащила счастливый лотерейный билет. Красавец, богач, к тому же свободный, не женатый — о таком лишь мечтать.

— Меня не интересует его богатство. Я не собираюсь за Вадима замуж.

— Правда? — Кира недоверчиво прищурилась. — Не собираешься, потому что не веришь, что он может сделать тебе предложение. А если вдруг сделает? Что тогда? Откажешься?

— Н-не знаю, — выдавила Валя с неохотой.