Кормильцев. Космос как воспоминание

Помимо института и химкабинета, новый приятель Ильи подрабатывал пошивом актуальных брюк клеш, скрупулезно изучал западную поэзию и периодически писал сам. Друзья общались преимущественно на языке Уильяма Шекспира и Джона Леннона, что не отменяло острополитических дискуссий и свежих анекдотов на родном наречии. В частности, любимая присказка Алеши Трущева «Ален Делон не пьет одеколон» полюбилась и Кормильцеву, а через десять лет стала хитом группы «Наутилус Помпилиус».

На очередной день рождения Мак подарил импозантному Трущеву букинистическое издание стихов Александра Блока, а также советский миньон The Beatles с песнями из альбома «Abbey Road». На обложке гибкой пластинки Илья в шутку написал: «Нам всем – конец!», наивно предполагая, что фирма «Мелодия» вскоре завалит страну лицензионным винилом.

«Алексей стал для Кормильцева чем-то вроде старшего брата, друга и незаменимого собеседника, – вспоминает Коля Соля-ник. – Безусловно, он оказал сильное влияние на Илью, причем как хорошее, так и плохое. Дело в том, что у Леши был мрачный, прямо-таки черный взгляд на жизнь. А у Кормильцева почва для этого уже была подготовлена. Что впоследствии, с годами, и развилось многократно».

Под воздействием Трущева Илья решает поскорее избавиться от материнской опеки и уехать из дома. Подальше от родных, навстречу самостоятельной жизни.

«В семье нас и пальцем не трогали, – вспоминает Ксения Устюжанинова. – Тут кое-что похуже. Мама давала понять, что может наступить момент, когда она перестанет тебя любить. Светлана Алексеевна вполне обходилась словами, наказания ей были ни к чему. Обаятельная, всеобщая любимица, красавица, требовательная до жестокости, она легко могла сказать: „Ты знаешь, все на свете когда-нибудь заканчивается. В том числе и моя любовь!“ И это было отлучением от себя. А Илья не терпел никакого нажима или насилия. Между ними шла война, и каждая из сторон была непримирима».

Летом 1976 года Илья, окончив школу, улетел в Питер. Призер всесоюзных олимпиад, он легко поступил на химфак Ленинградского университета, где завершал обучение молодой программист Борис Гребенщиков.

«Два будущих поэта ходят по одним коридорам, не будучи еще знакомы, – иронизировал Кормильцев. – Хотя их имена окажутся рядом буквально через десять лет».

Удивительно, но в столице советского нонконформизма Илья разминулся не только с Гребенщиковым. Он оказался не вхож ни в «сайгоновскую» тусовку битников с Невского проспекта, ни в университетский театр Горошевского, где встречались интеллектуалы и будущие рок-звезды «Аквариума» и «Поп-механики». Мимо него отгремели концерты таких культовых питерских рок-групп, как «Россияне», «Мифы» и «Большой железный колокол».

«Как это ни парадоксально, в Ленинграде я не смог найти приятелей по интересам, – сожалел Кормильцев. – Действительно, бывают такие вещи, что, видимо, не судьба. Почему-то я не нащупал питерскую рок-н-ролльную тусовку».

Тем временем в его студенческой жизни случились знаковые перемены. Во-первых, он крепко погрузился в изучение английского языка, к чему был почти случайный повод.

«Однажды Илья бродил по городу, и какой-то иностранец спросил у него, как проехать в Выборг, – вспоминает Марина Федорова. – Мак прекрасно знал дорогу, но сильно стушевался. И тогда он начал активно улучшать свой разговорный английский, стараясь побольше общаться с иностранными студентами».

Во-вторых, Кормильцев стал активно знакомиться с финскими туристами, выменивая у них фирменные рок-пластинки. Незаметно для себя, он оказался удачливым фарцовщиком и был в курсе многих музыкальных тенденций. Знаковыми поэтами для него стали Пит Синфилд, Боб Дилан и Леонард Коэн, а любимыми группами – Pink Floyd и King Crimson.

Добыв нелегально вожделенный винил, Илья осторожно распечатывал пластинку и переписывал ее на пленочный магнитофон. Затем в полной темноте, прикрыв глаза, слушал запись несколько раз. После шел на почту и отправлял свежеприобретенные диски в Свердловск.

«Пластинки были в родных конвертах и никогда не бились, – ностальгирует Влад Малахов. – Почта тогда не воровала, и таким образом у нас происходило культурное и материальное обогащение. Порой случались небольшие курьезы. К примеру, Кормильцеву очень нравилась английская группа 1 °CС. Он прислал мне их пластинку, но вскоре выяснилось, что продать этот диск на Урале абсолютно невозможно».