Кормильцев. Космос как воспоминание

Не всем известно, что по результатам этих экспедиций Кормильцев написал целый философско-исторический трактат на итальянском языке, который затем вошел в книгу «Пещеры и история Центральной Азии», выпущенную ограниченным тиражом. Его статья «Имя стены» посвящалась старинным караванным путям, затерявшимся в горах стенам и перевалам, сражениям времен Александра Великого — и заканчивалась удивительным по красоте финалом. Любопытно, что этот текст был написан спустя всего несколько месяцев после исторического падения Берлинской стены:

«Сказание не имеет окончания. Вопрос остается без ответа. Среди всех стен Азии, описанных в древних текстах, мне не удалось с уверенностью выделить нашу. Может быть, кто-нибудь поприлежнее меня все-таки сумеет найти правду. Впрочем, любой опыт может послужить уроком. Урок этого маленького исследования прост: все стены однажды рушатся. Мы это отлично знаем. Некоторые важные обрушения мы видели недавно своими глазами. Никакое дело — неважно, правое или неправое, — нельзя выиграть под защитой стены. Стены рушатся и хоронят под собой имя архитектора. К несчастью, непреложна и другая истина: люди строят новые стены. Всегда».

Часть III. Шоу-бизнес 1990-1998

Жизнь без Кормильцева

Стихи - безнадежно семантический вид искусства.

Иосиф Бродский

Девяностые начались для «Наутилуса» на хмурой ноте. Бутусов, помаявшись в Москве, окончательно переехал в Питер. После болезненного разрыва с Умецким он временно открестился от общения с прессой, сменил друзей и в очередной раз попытался начать жизнь заново.

Слава собрал практически новую рок-группу, сделав упор на музыкантов, игравших модную инди-музыку: Гогу Копылова из «Петли Нестерова», Сашу Беляева из «Телевизора», Олега Сакмарова из «Аквариума». Теперь «Наутилус» состоял из ленинградских музыкантов плюс великолепный Джавад-заде на барабанах.

Новая гитарная концепция подразумевала нетрадиционное исполнение песен, написанных Бутусовым за последние несколько месяцев. Аналогичные тенденции прослеживались и с рок-лирикой. В тот период Слава пытался обойтись в текстах собственными силами, словно бросая вызов самому себе: смогу или не смогу? В каком-то смысле это была, какой любил говорить, «проверка на вшивость». И эту проверку восставшему из пепла «Наутилусу» предстояло пройти на грандиозном фестивале «Рок против террора», в котором приняли участие практически все ведущие группы страны.

Дело было в московском Дворце спорта «Крылья Советов» весной 1991 года.

Фестиваль начался еще на Ленинградском вокзале, где прибывшую из Питера внушительную рок-делегацию встречал бравурными маршами военный оркестр. Следующим пунктом акции оказалась пресс-конференция, состоявшаяся в одном из залов «Комсомольской правды». Журналисты, как правило, задавали поверхностные вопросы, сквозь которые музыканты продирались с превеликим трудом, пытаясь сказать что-нибудь значимое.

В монологе Бутусова — чуть ли не первом за последние полтора года — выделялось несколько моментов: о закрытии телепрограммы «Взгляд», о политической ситуации в стране и о взаимоотношении армии и народа. Изначально не большой любитель крупных рок-тусовок, Слава придерживался того мнения, что в нынешнее время выступление в хорошей компании просто необходимо.

«Мы — злоумышленники по духу, — заявлял он, — и для проведения общей политики нужно действовать совместно, чтобы не скиснуть. И чтобы нас всех по одиночке не придушили».

Фестиваль «Рок против террора» состоялся через день и представлял собой восьмичасовое шоу, которое снимала телекомпания «ВиД». Когда на сцене объявили «Наутилус», в переполненном партере поднялся дикий визг. Одетый во все черное секстет музыкантов начал выступление с недавно отрепетированной «Монгольской степи». Затем пошли «Новые легионы», «Эти реки», «Князь Тишины» и — в качестве коды — «Бриллиантовые дороги».

Московские фанаты стояли в полной растерянности. Перед ними находился совсем другой «Наутилус», который связывали со старой группой лишь вокал Бутусова и новые тексты Кормильцева:

Ваську Кривого повязали во сне

И доставили в город на суд.

Жарко ныне судейским — они не таясь

Квас холодный стаканами пьют.

А над ними — засиженный мухами герб,

Страшный герб из литого свинца.

А на нем — кровью пахаря залитый серп

И молот в крови кузнеца