Корни

Мужчины отправлялись в леса за дичью, как часто делали в другое время года, но теперь им не хватало сил, чтобы дотащить добычу до деревни. Табу запрещало мандинго есть павианов, которые водились вокруг в изобилии. Не могли они касаться и птичьих яиц, и миллионов больших зеленых лягушек-быков, которые считались ядовитыми. Жители Джуффуре были правоверными мусульманами, и они лучше умерли бы, чем прикоснулись к плоти диких свиней, которые целыми стадами бродили прямо по деревне.

На верхних ветвях большого капока издавна селились журавли. Когда выводились птенцы, взрослые журавли сновали туда и сюда, принося им рыбу, пойманную в болонге. Выждав подходящий момент, старухи и дети бежали под дерево, начинали кричать и кидать вверх небольшие палки и камни. Из-за этого шума и суеты птенцы не успевали подхватить рыбу, и она падала прямо на землю. Дети дрались из-за добычи, и у какой-то семьи появлялся ужин. Если кто-то оказывался особо метким, то камень попадал прямо в неловкого, покрытого пухом молодого журавля, и тот замертво падал на землю вместе с рыбой. Тогда несколько семей могли вечером полакомиться журавлиным супом. Но такое случалось очень редко.

Поздним вечером семьи собирались в своих хижинах. Каждый приносил то, что удалось найти, – иногда попадался крот или горсть крупных личинок. Из всего этого готовили суп, щедро приправленный перцем и специями, чтобы улучшить вкус. Но подобная еда наполняла желудок, не принося ничего полезного. И тогда люди Джуффуре начали умирать.

Глава 5

Все чаще над деревней раздавался громкий женский вой. Счастливы были те, чьи дети были еще слишком малы, чтобы понимать. Даже Кунта уже понимал, что вой означает смерть кого-то из близких и любимых. Среди дня с полей стали привозить мужчин, отправлявшихся туда пропалывать посевы. Они лежали очень тихо и неподвижно.

Начались болезни. Ноги взрослых отекали и раздувались. У многих началась лихорадка – их то бросало в пот, то трясло от озноба. У детей на руках и ногах появлялись пятна. Пятна эти быстро увеличивались, раздувались и начинали мучительно ныть. Потом вздувшееся пятно лопалось, выпуская красноватую жидкость, которая сразу же превращалась в густой, желтый, вонючий гной, привлекавший мух.

Такая большая открытая язва появилась на ноге Кунты. Как-то раз он попытался побежать, но споткнулся и упал. Дети с изумленными криками подняли его. Лоб его заливала кровь. Поскольку Бинта и Оморо были в поле, дети притащили Кунту к бабушке Яйсе. Бабушка уже несколько дней не появлялась в детской хижине.

Она была очень слаба. Черное лицо ее пожелтело и отекло. Она лежала на бамбуковой лежанке, укрывшись воловьей шкурой, и обливалась потом. Но, увидев Кунту, она поднялась и стала вытирать его залитый кровью лоб. Бабушка крепко обняла мальчика и велела другим детям побежать и принести ей муравьев келелалу. Когда дети вернулись, бабушка Яйса свела вместе края раны и стала прижимать сопротивляющихся муравьев к ней одного за другим. Как только муравьи вцеплялись своими острыми жвалами в плоть, бабушка быстро отрывала им тельца, оставляя головы на месте, пока вся рана не была зашита.

Отпустив детей, бабушка велела Кунте лечь рядом с ней. Он лег и стал прислушиваться к ее тяжелому дыханию. Какое-то время бабушка молчала, а потом указала рукой на стопку книг на полке рядом с постелью. Медленно и тихо она стала рассказывать Кунте про его деда – эти книги когда-то принадлежали ему.

В родной Мавритании Каираба Кунта Кинте прожил тридцать пять дождей, прежде чем его учитель, великий марабут, дал ему благословение, которое и его сделало марабутом. Дед Кунты продолжил семейную традицию, которая уходила корнями за сотни дождей в Древнее Мали. Как мужчина четвертого кафо, он упросил старого марабута принять его в ученики и пятнадцать дождей странствовал вместе с ним, его женами, рабами, учениками, скотом и козами, переходя из деревни в деревню, служа Аллаху и его подданным. Под жарким солнцем и холодными дождями они брели по пыльным дорогам и грязным ручьям, зеленым долинам и равнинам, где гулял ветер. Они шли на юг от Мавритании.

Пройдя посвящение, Каираба Кунта Кинте много лун странствовал в одиночестве по всему Древнему Мали. Он побывал в Кейле, Джиле, Кангабе и Тимбукту. Он скромно простирался на земле перед великими святыми стариками и просил их благословения. И все благословляли его. А потом Аллах направил стопы молодого марабута на юг, в Гамбию, где он сначала остановился в деревне Пакали Н’Динг.