Корни дуба

Человека, свыкшегося с бездушной прямолинейностью современных автострад, поначалу удивляет и даже раздражает, что в Англии вроде бы никто не стремится попасть из одной точки в другую кратчайшим путем. Изгибы здешних дорог вроде бы игнорируют не только законы геометрии, но и логики. Английские дороги чаще всего бывают рождены не воображением инженеров, а историей страны. Они редко прорезают холмы и перекрывают эстакадами равнины. Они петляют, огибая чьи-то давно исчезнувшие владения или соединяя переставшие существовать села. И по ним, как по линиям руки, можно не только прочесть прошлое страны, но и многое узнать о характере ее народа.

Английские дороги предпочитают не противоборствовать с природой, а следовать ее чертам. Они воплощают скорее терпимость к местным особенностям, чем попытку навязать некое единообразие. Они отражают склонность скорее подправить то, что уже есть, чем создавать что-то заново, скорее найти компромисс со старым, чем отказаться от него ради нового.

Английская дорога похожа на тропинку в английском парке. Она не рассекает естественного узора, который время оставило на лице земли. Она приближает путешественника к тому исконному руслу, по которому в этих местах издавна текла жизнь.

Если бы у меня

спросил совета человек, желающий изучить Англию, я бы сказал: "Ходи по

дорогам, проселкам и тропинкам, постарайся сначала ощутить эту страну, а

потом уже познать ее, избавившись от предубеждений".

К этой стране нет волшебного ключа, она

не поддается никакому единому и всеохватывающему объяснению. Но ее можно

почувствовать. И я убежден, что ее легче всего почувствовать изнутри; оттуда,

где коренятся ее самые ранние, самые подлинные и менее всего видоизмененные

черты.

Пьер

Мейллод (Франция),

"Английский образ жизни" (1945).

Но куда же подевались люди? Неужели все

они остались в Лондоне, Бирмингеме или Оксфорде? За полдня пути я насчитал из

окна вагона больше домов и наверняка больше овец, чем человеческих фигур.

Однако при этом все так ухожено, так облагорожено столетиями труда, что

незримое присутствие человека создает своеобразное чувство уединенности без

одиночества.

Прайс

Кольер (США),

"Англия и англичане - с американской точки зрения" (1912).

Англия раскрывает свое лицо не как ярко

раскрашенная карта. Ничто четко не обозначено, границы не оттенены. Это

земная твердь, но солнце и туман придают ей смутное очарование. Стоит

исчезнуть солнечному свету, как все вокруг становится серым, выглядит угрюмым

и промозглым. Стоит туману исчезнуть полностью, как земля предстает

обнаженной в потоках солнечного света и наступает конец очарованию. Такова,

стало быть, и английская душа, где радость и печаль играют, как свет и тени,

как солнце и туман. Душа, которая без этой туманно-золотистой дымки полностью

лишается очарования, являя нам англичанина со свинцовыми глазами, которого

изображают сатирики.

Джон Б. Пристли

(Англия),

"Английский юмор" (1929).

У того, кто видит англичанина только в

городе, скорее всего сложится неблагоприятное представление о его характере.

Такой англичанин обычно поглощен своим бизнесом, разрывается между тысячами

дел и потому несет на себе отпечаток спешки и рассеянности. Где бы он ни был,

он спешит куда-то еще. И когда он говорит об одном, то думает уже о чем-то

другом. В огромном Лондоне люди выглядят поэтому замкнутыми и неприветливыми.

Но в своем загородном доме англичанин расковывается от холодных формальностей

города, отбрасывает привычку к сдержанности, становится жизнерадостным и

открытым.

Вашингтон

Ирвинг (США),

"Записная книжка Джефри Крейсона" (1819).

Если бы вам вздумалось вскрыть сердце

англичанина, вы обнаружили бы в самой середине его клочок подстриженной

лужайки. При первой же возможности англичанин любого общественного класса

стремится усесться под деревом, или растянуться на траве, или неторопливо и

безмолвно шагать под зеленым шатром дубов с сосредоточенным, слегка грустным

выражением лица.

Рай англичанина украшен газонами. И по

этим газонам разгуливают британские праведники, покуривая свои трубки и держа

свои неразлучные зонтики.

Никос

Казандзакис (Греция),

"Англия" (1965).

Глава 4

ВЗГЛЯД ЗА ИЗГОРОДЬ

Немец живет

в Германии.

Янки живет в Оклахоме.

Испанец живет в Испании.

Но англичанин - дома...

Этот популярный куплет вспомнился мне во время беседы с журналистом-парижанином, которому выпала судьба провести полжизни в Лондоне. Речь у нас шла о том, что понятие патриотизма имеет на каждом из берегов Ла-Манша свои нюансы. Если француз, утверждал мой собеседник, любит свою землю за то, что она полита потом и кровью поколений, за тот труд, который с ней связан, - труд пахаря и труд воина, то англичанин любит свою землю прежде всего как родной дом, как то место, с которым у человека связаны не тяготы повседневного труда, а радости досуга. Образ родины для него - это обнесенный живой изгородью палисадник под окнами, который он охорашивает, радуясь воскресному дню. Именно эту изгородь, а не розу и не античную деву с трезубцем владычицы морей следовало бы считать национальным символом англичан.