Корни гор. Книга 2: Битва чудовищ

На другое утро в усадьбу Висячая Скала явилась целая толпа гостей. Здесь был Гельд Подкидыш с Бьёрном Точило и другими барландцами; их провожали Хьёрлейв Изморозь, Сёльви и Слагви из Дымной Горы и еще человек пять или семь из конунговой дружины. Завидев Гельда, в нарядной одежде и с новым мечом у пояса шагающего вдоль берега в окружении друзей, все встречные махали ему руками и кричали приветствия, а свободные от дел пристраивались к отряду, даже не спросив, куда он идет. От Гельда в Аскефьорде теперь все ждали чего-то особенного. В мыслях здешних жителей он соединялся с первым походом Асвальда Сутулого на Квиттинг и с железной головой, с убийством Орма Великана у Поминального Дракона и с удивительным исходом этого убийства, с походом самого Гельда в Медный Лес и с многозначительными намеками на кюну Даллу, и даже с тем, как тролль из Дымной горы ковал мечи из «дикого железа». Все события и дела Аскефьорда за последние несколько месяцев так или иначе упирались в Гельда Подкидыша; как сказал Модольв Золотая Пряжка, его подкинули заново всему Аскефьорду разом.

Сам Гельд весело улыбался по пути, но знал, что идет на решительное сражение с судьбой. Согласие конунга воодушевило его, но в согласии самой Эренгерды он сомневался.

Дева, ты будешь
всегда со мною;
род твой, прекрасная,
мне не страшен,[12]

– вспоминались ему речи кого-то из древних героев, и он твердил их про себя, как заклинание. Если бы он ждал сопротивления только от Асвальда и Кольбейна! Несогласие родни одолеть можно, при поддержке конунга тут почти не о чем волноваться. Но сама Эренгерда! Гельд не зря так настойчиво добивался от нее признания в любви. Без такого признания он не решился бы на сватовство, даже если бы сейчас вместо Хьёрлейва Изморози с ним шел сам Торбранд конунг. Она сказала, сказала, что любит его. И раз теперь он занимает место в дружине и конунг одобряет его намерения, почему же она должна противиться собственной любви?

Все выходило верно и гладко, но на душе Гельда было неспокойно. Кто поймет ее, гордую дочь Херсира, и кто вообще поймет род Эмблы? Сплошь и рядом они не понимают сами себя, решают не подумавши, жалеют об этом, но из упрямства, которое принимают за гордость, не желают сознаться в ошибке и своими руками создают собственное несчастье.

– Она тебе откажет! – шепотом твердил ему шагавший рядом Бьёрн. Нынешнее предприятие Гельда казалось ему гораздо более безрассудным, чем даже поездка в усадьбу Нагорье, и он продолжал отговаривать даже сейчас, когда поворачивать назад было поздно. – Она тебе откажет, вот увидишь! Кто мы такие для нее? Только напрасно опозоримся. Там уши на месте, где они выросли! Видно, тебе досталось слишком много чести, хочешь сбавить. И правильно! Обжорство до добра не доведет!

– Может быть, и откажет, – честно соглашался Гельд. – И пусть откажет. Но я хочу громко и вслух сказать ей и всем прочим, какие у меня намерения на ее счет. Я не раб, чтобы тайком прижимать скотницу к задней стенке сарая. Я хочу видеть ее своей женой. И пусть все об этом знают.

– Все узнают, как ты опозоришься.

Гельд не отвечал. Чем ближе становилась усадьба Висячая Скала, тем сильнее становилось волнение, и все приготовленные заранее слова расползались. Хорошо, что Торбранд конунг послал с ним именно Хьёрлейва Изморозь. Этот спокойный и надежный человек внушал доверие одним своим видом; он не бросается в глаза и не тщится везде и всегда привлекать к себе внимание, но в любом деле на него можно положиться, как на каменную стену. И его молчаливое присутствие сейчас подбадривало Гельда: если уж Хьёрлейв Изморозь пошел с ним свататься, значит, предприятие не так уж безнадежно и нелепо, как твердит Бьёрн.

Кольбейн ярл и Асвальд приняли гостей хорошо, и Эренгерда, услышав шум и голоса, выплыла из девичьей вместе с Сольвейг. При виде Эренгерды Гельд испытал новый прилив отчаянной решимости. Пробовать всегда стоит, как говорит Торбранд конунг. А ради такой девушки пробовать стоит вдвойне. Хотя бы для того, чтобы потом не казнить себя за малодушие. Уж лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано!

Сначала разговор зашел о вчерашнем пире, о мечах, о тролле из Дымной горы – этот предмет Аскефьорду еще не прискучил. Женщины подали пиво: Эренгерда подошла с рогом к Хьёрлейву, и Гельду пришлось принимать угощение из рук Сольвейг. Из осторожности Эренгерда старалась не обращаться к нему и не смотреть на него слишком много, но сейчас такая осторожность показалась особенно неуместной и больно задела Гельда. Принимая рог от Сольвейг, он встретил ее мягкий сочувствующий взгляд. Она все знала. И глаза у нее были такие грустные, точно она ничего хорошего не ждет. Гельду внезапно пришло в голову, что у «светлого альва Аскефьорда» могут быть и свои беды. Отходя, она сделала ему подбадривающий знак глазами. Может быть, хотя бы ее удача поможет?