Корни небес

Дюран открывает дверь автомобиля. Аккуратно, как отец, несущий в кроватку заснувшую на диване дочь, он берет на руки мертвую девушку. Я помогаю ему, хоть в этом и нет необходимости — несчастная весит очень мало. Я поддерживаю ее за плечи. Она худа, и у нее тонкая кость. Утонченную внешность девушки, подчеркнутую красным платьем, сводит на нет плачевное состояние ее ногтей и тот факт, что она, видимо, ни разу в жизни не делала эпиляцию.

— Они? Нет, это были не они, — бормочет капитан, опуская тело на обочину дороги.

Он снимает с правой руки перчатку. Нежным движением отодвигает волосы цвета воронова крыла со лба девушки.

На белой, как алебастр, коже кто-то вырезал круг, а в нем букву S.

— Помолитесь за нее, пожалуйста, — просит меня Дюран.

— Нет необходимости просить меня об этом.

Потом инстинктивно, толком не понимая, почему, я произношу по памяти строки псалма:

— О Иегова, ты для нас — жилище из поколения в поколение. Прежде чем родились горы и ты, словно в родовых муках, произвел на свет землю и мир. От века и до века ты Бог. Ты возвращаешь человека в прах и говоришь: «Возвратитесь, сыновья человеческие». Тысяча лет в твоих глазах как вчерашний день, когда он прошел, и как ночная стража…[55]

Голос, проходящий через фильтр противогаза, приобретает мрачное, почти механическое звучание даже в моих собственных ушах.

Никто из окружающих не крестится.

В обледеневшей земле невозможно выкопать могилу, но Дюран не хочет оставлять девушку без погребения.

— Если это были не те монстры, кто мог сделать подобное? — спрашиваю я его.

— Не знаю. Но одно я знаю наверняка: кто бы это ни был, если он попадется мне в руки, он пожалеет, что родился.

— Капитан, нам надо ехать, — почтительно замечает сержант Пауль Венцель.

Дюран кивает.

— Здесь поблизости есть какое-нибудь поселение?

— Насколько мы знаем, только одно. Торрита Тиберина. По данным последней переписи, восемнадцать душ.

— Хорошо. Остановимся там. Мы сможем добраться до нее?

— Тиберина в хорошем состоянии. Мы можем быть там через два часа.

Дюран смотрит в темноту.

— Сколько их было, тех тварей?

— Пять.

— Поли, посмотри, сколько бензина осталось в баке этой машины.

Венцель достает ключ из замка зажигания. Открывает крышку бака.

— Достаточно, — отвечает он, как будто зная, для чего достаточно этого бензина.

Капитан наклоняется и поднимает труп с земли. Аккуратно кладет его на заднее сиденье красного автомобиля. Венцель шлангом выкачивает из бака в канистру по меньшей мере три литра бензина.

Дюран берет у него канистру, снимает крышу и поливает горючим сиденье и тело девушки. Тем временем Венцель извлекает из сломанного грузовика несколько деревянных ящиков, в которых когда-то находились апельсины. Он ломает их и укладывает обломки на тело девушки.

Воздух колеблется от испарений горючего.

Когда тело скрывается под обломками досок, Дюран дает всем знак отойти и подносит язык голубого пламени своей зажигалки к углу заднего сиденья.

Огонь вспыхивает с ревом и приглушенным взрывом. Бурно разрастается, разгоняя тени. Жар невыносим. Языки пламени танцуют на дереве, и вскоре от погребального костра поднимается вонь жареного мяса и более слабый запах апельсинов.

Мы отходим от огня, поглядывая в темноту, из которой, мы чувствуем, за нами наблюдают.

Потом капитан делает правой рукой знак, и мы возвращаемся в «хаммеры».

У ближайшей дыры в дорожной ограде Венцель переключает на пониженную передачу и спускает джип по склону, отделяющему автостраду от дороги государственного значения. Пять метров прыжков и наклонов, и колеса «хаммера» оказываются на изношенном асфальте нижней дороги.

— Отличная работа, Поли!

— Спасибо, капитан. Могу ли я задать вам один вопрос?..

— Давай.

— Предполагалось, что мы сделаем остановку в Орте. Не в Торрите.

— Так.

Капитан ничего не прибавляет.

— Это приведет к задержке, — сухо замечает Венцель.

Дюран не отвечает. Венцель встряхивает головой.

— Судя по все той же переписи, у них имеется миномет. Внушительное оружие.

— Им повезло.

— Если мы вернемся на автостраду, то еще успеем приехать в Орте до восхода солнца.

Дюран улыбается. Это недобрая улыбка.

— Но мы не едем в Орте. Мы едем в Торриту Тиберину.

16 ЧЕРНАЯ БАШНЯ

Небольшой городок сидит на холме в излучине Тибра.

Когда-то здесь, судя по всему, был очень приятный вид. Сегодня все выглядит так, как будто кто-то вытряхнул на это место гигантский мешок пепла и снега. В неверных предрассветных лучах пейзаж кажется опустошенным, будто испепеленным дыханием дракона. Округлая башня, возвышающаяся над поселением, сгорела в пожаре, и теперь она практически полностью черная. Окружающие ее дома, видимо, постигла та же участь.