Корни тайны

Договорились встретиться в «Черноморской Ривьере» — это был любимый ресторан Станислава, очень памятный ему.

Когда они встретились и поприветствовались, подошёл официант, друзья заказали обед и начали беседу.

— Как Саша?

— Нормально.

— Как мама? Не болеет?

— Да нет, нормально вроде. Как ты? Как преподавание?

— Отлично! Сейчас новый учебный курс подготовил.

— Я очень рад, что ты нашел себя в преподавании — занимаешься любимым делом. Вот ты преподаешь в нашей академии — и я тебе очень завидую, что ты смог найти работу, которая тебе реально нравится, что ты реально нашел свое призвание.

— Да!

Станислав заметил книгу, которую Сергей явно читал до его прихода.

— Что читаешь?

— Письма Плиния Младшего. Он жил в первом веке, был сенатором, наместником, и вел адвокатскую практику и до назначения на должности, и во время них.

— А так можно было? — удивился Станислав.

— Да, можно — обычно именно сенаторы и вели дела в судах.

— А что тебя заинтересовало? Хотя — ты же давно интересуешься Древним Римом.

— Да! А теперь ещё и курс готовил по истории адвокатуры. А Плиний в своих письмах много пишет о делах, которые вел, и о других адвокатах.

— Ну, интересно, наверное.

— Да! — загорелся Сергей возможностью рассказать про любимые темы. — Но еще у него есть сведения по генеалогии! Ты про императора Марка Аврелия слышал?

— Ну, слышал… — неуверенно сказал Станислав.

— Это философ известный.

— А, ну, да, — согласился Станислав.

— Ну так вот он был правнуком известного адвоката Домиция Афра! Ну, как правнуком — точнее, праправнуком по усыновлению: этот адвокат, Домиций Афр, усыновил двух братьев, они стали Домицием Луканом и Домицием Туллом, у Домиция Лукана родилась дочь Домиция Луцилла Старшая, у нее родилась дочь Домиция Луцилла Младшая — и она стала матерью Марка Аврелия.

Станислав явно растерялся из-за обилия родственных связей, да еще с римскими именами.

— Все, — шутливо запротестовал он, уже совершенно потерявший нить идущего мимо него повествования, — хватит! Я уже совсем запутался в этих твоих римлянах!

Сергей, высокий и нескладный, что виднелось даже за столом, и сейчас полностью находящийся в облаках римской истории, подрастерялся, и потом начал даже сердиться, но Станислав так по-доброму улыбался, что сердиться на него Сергей не мог — как, впрочем, не мог сердиться на него за всю их 25- летнюю дружбу.

И так как их адвокатская практика никак не пересекалась, дальше они беседовали о семейных делах.

На следующий день Комины ещё раз вдвоем приезжали на встречу со Станиславом, привезли доверенности и подписали предварительные соглашения с ними обоими об оказании юридической помощи. Теперь Станислав мог приступать к работе по делу.

Из коллег он привлек к совместной работе двух молодых адвокатов, специализирующихся на ведении гражданских дел — Петра Игоревича Михайлова и Викторию Матвееву. В тот же день он провел с ними первое совещание, определив перечень документов, которые нужно подготовить, и пул адвокатских запросов, которые необходимо направить.

На следующий день Петр, постучав, зашел в кабинет Белогорова.

— Станислав Владимирович, разрешите доложить! — по-офицерски четко произнес он.

Станиславу как сыну офицера, самому едва не ставшему по воле отца кадровым военным (точнее — военным юристом), всегда нравился (хотя он и не показывал этого явно) своей четкостью и краткостью военный стиль — и в словах, и в действиях. Поэтому беседы с Петром Игоревичем ему нравились — Петр Игоревич до получения юридического образования окончил военное училище, и хотя офицером он практически не стал, военная выправка в нем чувствовалась во всем.

— Докладывай.

— Нотариус Мутнова, открывшая наследственное дело к имуществу Геннадия Максимовича Комина, отказалась принимать заявление о приятии наследства Романом Геннадьевичем, и, соответственно, отказалась предоставлять мне возможность ознакомиться с материалами наследственного дела.

— Как она обосновала отказ?

— Сначала она, и ее сотрудники вообще отказывались со мной разговаривать. Когда же я вынудил их говорить со мной…

Станислав не мог сдержать улыбку: прекрасно зная Петра Игоревича, он видел, как замечательно сочетаются в нем офицерская уверенность в себе и своих действиях и четкость и юридическая настойчивость и уверенность в своей законной правоте — и представлял, как Петр добился того, чтобы его выслушали.

— … она выдвинула претензии к моей доверенности. Когда я бесспорно убедил ее, что с моей доверенностью все в порядке…

Белогоров еще раз улыбнулся, представляя, как Петр убеждал нотариуса — он действовал как охотник, загоняющий волка красными флажками; красными флажками являлись произносимые им с непререкаемой уверенностью цитаты из кодексов и законов.

— … тогда она сказала, что Геннадий Максимович оставил завещание на свое имущество, поэтому будет оформляться наследование по завещанию — и в связи с этим сказала, что не будет принимать заявление от Романа Геннадьевича как наследника по закону.

— А на чье имя завещание?

— Это нотариус Мутнова отказалась сообщать.