Корни травы

Ее глаза, по-прежнему ясные и зоркие, напряженно вглядывались в долину, которая в вечернем полумраке отливала синевой там, где виднелись следы густой роскошной растительности. Чужестранец не увидел бы здесь ничего, кроме неразличимых зарослей буйных тропических джунглей. Но для мисс Аманды все было по-другому – тут был дом и история, ее община и поле деятельности людей, их пот, труд и радость. Над долиной возвышались не просто джунгли, а деревья, которые давали людям тень и строительный материал. Мангровое дерево, кедр, красное дерево, фустик, жимолость, изредка зелено-голубая поросль бамбука. Также и плодовые деревья с обильной листвой и притаившимися в ней плодами – «звездные яблоки» с пурпурными листьями, царственные хлебные деревья, манго, груши, аки, джекфрукт – каждое со своими неповторимыми очертаниями на фоне лилового вечернего неба. Тут и там развесистые кроны кокосовых деревьев рискованно раскачивались на невероятно тонких солнцелюбивых стволах.

Под этими гигантами она различала кустарники, деревья коки, яблони, заросли кофе, подорожника, банановые деревья, лозы ямса, выстреливающие свои побеги – свои лесенки к солнцу. Землю покрывал сухой настил из листьев кокоямса в виде сердца, листьев бадое, дашин, ямпи вместе с зарослями щавеля, красных бобов и ганго. Временами из лиственной гущи проглядывала жестяная крыша, а если ее даже не было видно, как кухню мисс Аманды, то, значит, просто из листвы поднимался дымок, и тогда становилось ясно, что там живут люди.

Тропинки и дорожки плели свою замысловатую сеть, объединяя дома и фермы в единое сообщество. Этот лес, эти хаотические джунгли, был дан человеку как завет и взывал к его трудолюбию и упорству. В лесу вряд ли можно было найти деревья, которые не вносили бы свой вклад в нужды маленькой общины, поддерживающей с землей особые отношения, что были выработаны много столетий назад в далекой, почти забытой стране – Джамайке. Оплодотворенные лучами щедрого солнца, омытые мощными ливнями, горные долины, казалось, стояли под паром и ждали поселенцев – народов ашанти и йоруба, акан и мандинго, волоф, ибо и банту – которые наконец распрощались с рабством, отвоевав себе эти сказочные земли, чтобы образовать здесь новое многонациональное сообщество. Большинство из них было из Африки – и впервые в ее истории разрозненные племена увидели друг друга в лицо. Они были разного роста и оттенков кожи. Они пришли со своими древними орудиями, они стали разводить коров, свиней, ослов, коз, собак, домашнюю птицу и выращивать плоды, к которым они привыкли. Они привнесли сюда свое чувство жизни и общины, свои песни, легенды и танцы, свою чувственность, жизнелюбие и уважение к возрасту и добропорядочности. И здесь, на крутых спусках долин, они расположились, и выращивали себе пропитание, и процветали.

Они были почти самодостаточны. Лишь очень немногие вещи, которые не могла им дать земля – орудия труда из железа и стекла, одежду, керосин для ламп, – они покупали за деньги, вырученные на рынке в ближайшем городке. Это была новая жизнь в новой стране, но в своих глубинных ритмах, своим духом она была не такая уж и новая. Это была та же Африка, но в новой стране.

Глядя поверх долины, мисс Аманда устремила взгляд к тому месту на горном гребне, где деревья образовывали проплешину. Там обычно и появлялся ее внук, когда возвращался домой. Где он сейчас, этот мальчишка? Казалось, еще вчера он был ребенком. К ужину ей никогда не приходилось звать его дважды, эхо еще раздавалось в долине, а он уже тут как тут, глаза и лицо сверкают, задыхается и сам на себя покрикивает, а рядом бежит дворняжка Даг, маленькая, с большими ушами.

«Готов ужин, Ба? Есть хочу». Его ясные детские глаза шарили по кухне, он едва сдерживался от нетерпения поскорее поесть и рассказать Ба о своих послеобеденных приключениях. Благословенный был ребенок! Такой послушный, такой милый. Она помогала ему мыть руки и лицо в эмалированном ведре, произносила слова молитвы и усаживала за стол.

«Бвай, ты уже человек, да. Я же воспитываю тебя как человека, а не как зверя о двух ногах». Он смеялся при мысли о мальчике, который растет, словно козел или осел, сорвавшийся с привязи, «зверь о двух ногах», – так что хозяину никак его не поймать.

Но теперь она уже не была уверена в том, что может им командовать. Дитятя вырос, казалось, в одно мгновение, нахватался каких-то подозрительных понятий, не уважает старших и авторитеты, выказывает открытое презрение к поступкам и ценностям взрослых. Сейчас уже ночь, как быстро она спустилась, но где он и что с ним? Ужин уже готов, а его нет. Ее раздражение росло, словно она пыталась скрыть проблески беспокойства, которое закрадывалось в ее сознание. Что если он упал с дерева? И лежит где-нибудь с переломанной спиной? Он любил реку и проводил там долгие часы, плавал и нырял со скал с волнообразной грацией водяной змеи. А вдруг с ним что-нибудь случилось? Сезон дождей только что миновал, река полноводная, глубокая и очень сейчас опасная.