Корни зла

За полуоткрытой дверью находилась маленькая, скудно меблированная спальня, где комендант иногда спал, если новая партия пленных должна была прибыть рано утром или если должен был состояться визит каких-нибудь важных официальных нацистских деятелей, так что комендант хотел быть наготове. Алиса увидела кровать и умывальник с мылом и полотенцами. Горячая вода. Душистое мыло. Я не вынесу этого, подумала она. Я истощена, я постоянно голодна и постоянно мерзну до костей. Я ношу эту ужасную грязную одежду, мои волосы обстригли, чтобы не было вшей, и за прошедшие шесть месяцев единственными предметами для мытья, которые у меня были, — это холодная вода в каменном корыте и кусок щелочного мыла, которое я делю с двадцатью остальными узницами.

Я пойду на все, чтобы выбраться отсюда... Нет ничего, на что бы я не пошла...

Слова проносились у нее в голове как молитва или проклятие, и в конце концов она взглянула на человека, стоящего у стола. Комендант Бухенвальда, полковник СС Карл Кох. У него были подлые маленькие, глубоко посаженные глаза, а шея была слишком толстой для жестко сшитой формы СС.

Маленькие косящие глазки разглядывали Алису. Через несколько мгновений Карл Кох сказал:

— Для начала я должен сказать вам, что я знаю, кто вы на самом деле. — Его голос был неприятным, но Алиса не почувствовала в нем какой-то особой издевки.

— Правда? — уклончиво спросила она.

— Я видел два ваших фильма, баронесса, — сказал он. Кох произнес этот титул так, как будто считал его абсолютно подлинным. — Для меня это было большое удовольствие.

— Благодарю вас.

— Так что, я думаю, для вас жизнь в Бухенвальде должна быть тяжелой.

— Да, это тяжелое и жестокое место, — через несколько мгновений ответила Алиса. Ее разум работал с бешеной скоростью. Он знал о Лукреции. Что более важно, он верил в Лукрецию. Было ли это чем-то, что она могла использовать с преимуществом для себя?

— Ну, боюсь, некоторые вещи неизбежны, — сказал Кох. — Мне кажется, прошло уже шесть месяцев с тех пор, как вас привезли сюда, да?

— Да.

— Итак. Я думал над тем, что должен быть способ смягчить для вас условия, и у меня есть к вам маленькое предложение.

Он отошел от стола и встал ближе к ней. Алиса почувствовала запах чеснока в его дыхании и вспомнила, что, говорят, он любит дорогую еду и красивых женщин.

— Предложение? — осторожно спросила она.

— Я хочу, чтобы вы слушали разговоры других заключенных, — сказал Кох. — Я наблюдал за вами, и, хотя вы называете себя англичанкой — Алиса Уилсон, да? — вы все же привлекаете их. Вы весьма обворожительная женщина, баронесса, даже без вашего титула это так. В Бухенвальде у вас много поклонников, и мужчин, и женщин.

— У меня всегда были поклонники, — развязно сказала Алиса, — но это к делу не относится. Герр Кох, я бы предпочла, чтобы мой... мое имя и мой титул оставались здесь неизвестными.

— Хорошо. Это может остаться только между нами. Кох разглядывал ее шею и грудь. Отвратительно.

Но не дай ему заметить, что ты так думаешь.

— Из-за того, что вы привлекаете людей, — сказал Кох, — люди будут говорить с вами. Я хочу, чтобы вы слушали очень внимательно, а потом приносили мне любую... э... информацию, которая, по вашему мнению, может заинтересовать меня. Все, что может быть важно для Третьего рейха.

— Шпионить? — задумчиво проговорила Алиса. — Вот что вы имеете в виду, не так ли? Вы хотите, чтобы я шпионила для вас?

Он улыбнулся, довольный ее понятливостью:

— Есть сведения, что в Бухенвальде зарождается подпольное движение, организация, намеревающаяся устраивать побеги или бунты. Необходимо, чтобы я выявил лидеров и расправился с ними до того, как они доставят нам проблемы.

— Вы думаете, я смогу выяснить что-то об этой организации?

— Эта ваша служба будет очень хорошо вознаграждена. Вы меня понимаете?

— Да.

Алиса изучала его какое-то время, намеренно притворяясь равнодушной. Но ее мозг работал максимально быстро: она думала, взвешивала, планировала. Потом медленно проговорила:

— Вы сказали о преимуществах? В качестве награды.

— Есть ряд вещей, которые мы можем осуществить, чтобы сделать вашу жизнь более комфортной. — Теперь он заметно расслабился. — Вы, должно быть, скучаете по хорошей пище и горячей воде для умывания. Чистое постельное белье. Я могу позаботиться, чтобы у вас все это было.

— Но не моя свобода? Вы не можете позаботиться о моей свободе?

Он колебался, а потом, как будто обдумав это, сказал:

— Если вы обеспечите нас тем, что нам нужно, это может стать реальным. Это может выглядеть как побег. Я могу сделать вид, что перевожу вас в другой лагерь. Возможно, в Дахау, он не очень далеко отсюда. Побег может оказаться путешествием. В таком случае вам дадут деньги и бумаги, которые вам помогут.