Корниловъ. Книга первая: 1917

Но с этим в целом наблюдался дефицит, образованных людей не хватало от слова совсем, так что безграмотность срочно требовалось ликвидировать как можно скорее. Многие почему-то заносят ликвидацию безграмотности в достижения советской власти, якобы если бы не она, то простой народ ещё долго оставался бы тёмным и необразованным, а буржуи хранили бы все буквари в тайне. Но это точно такой же общемировой тренд, как и электрификация с индустриализацией. Всё равно, что сравнивать скорость интернета в стране при Ельцине и при Путине, процесс абсолютно независимый от того, кто в стране у руля.

— Будет сделано, Ваше Высокопревосходительство, — произнёс Манштейн. — Разрешите вопрос?

— Слушаю вас, Владимир Владимирович, — кивнул генерал.

— Арестованные… Они же будут жаловаться везде, где только смогут, — произнёс Манштейн. — А связи у них, должно быть, самые широкие. Кем мне только не грозили…

— Не переживайте, Владимир Владимирович, — сказал Верховный. — Если возникнут сложности, я всё улажу. Если что, ссылайтесь на меня, на мой прямой приказ. Даю вам слово, со стороны власти вам ничего не угрожает. А вот враги государства могут насолить, так что личной безопасностью лучше не пренебрегать.

Полковник Манштейн задумчиво кивнул, по всей видимости, вспоминая всех жертв эсеровского террора.

— Какие будут дальнейшие приказания, Ваше Высокопревосходительство? — спросил он.

— Набирайте людей, — пожал плечами генерал. — Проверяйте их в деле, можете повязывать кровью, как это делают революционеры. Выметайте крамолу и измену. Вы теперь опричники, хоть я и не царь Грозный. И помните, вы делаете это всё ради спасения России. Поверьте мне, если власть захватят социалисты, то под знаменем благих намерений они развернут террор гораздо более сильный и жестокий.

— Я верю, — выдавил Манштейн.

— Ступайте, Владимир Владимирович, — кивнул ему генерал. — Буду рад вас видеть в любое время, охрана и адъютанты будут предупреждены.

Новоиспечённый полковник КГБ распрощался, исполнив воинское приветствие, и вышел, всё так же прихрамывая и опираясь на костыль.

На западе периодически всё так же гремела артиллерия, но Рига пока держалась, и Верховный надеялся, что без пораженческой пропаганды она сумеет продержаться ещё дольше. Большевистская пропаганда постепенно заменялась другой, более воинственной, повторяющей тезисы генерала про оккупированные территории и необходимость освобождения страдающего народа из-под германского гнета.

Товарищ Киров тоже начал работу, и в петроградских газетах уже появились известия о создании новой политической партии. Имя Корнилова с ней пока никак не связывалось, хотя партбилет под номером 0500 числился именно за ним. Генерал не постеснялся повторить гитлеровский трюк с искусственным завышением номеров в партбилетах, чтобы на первых порах создать впечатление массовости.

На первый взгляд, народ новую партию воспринял не слишком-то тепло, но товарищ Киров, судя по докладам из Петрограда, почти каждый день выступал на заводах и предприятиях, и численность НРПР понемногу росла день за днём, капля за каплей, и Верховный ждал, когда из искры возгорится пламя. Корнилов ещё раз убедился, что не ошибся с выбором. Как говорил товарищ Сталин, кадры решают всё, и эти самые кадры генерал постарался подобрать с умом.

Теперь самыми острыми и животрепещущими оставались ровно два вопроса. Первый и наиболее простой — Рига и немецкое наступление, а второй — Керенский и возможное снятие с должности. И эти два вопроса неразрывно были связаны друг с другом, как инь и ян, и от одного полностью зависело решение другого.

В Петрограде

Невский проспект, прежде пестревший иллюминацией и разнообразием витрин, выглядел теперь убого и плохо, заколоченные окна и груды мусора на тротуарах никогда не прибавляют блеска и роскоши. Александр Фёдорович Керенский, прикрывая глаза полями шляпы, хмуро шагал рядом со своим шурином, полковником Барановским. Сегодня он решил выбраться в город и погулять, но даже прекрасная солнечная погода, нечастая для Петрограда, не могла вернуть ему доброе расположение духа.

Всё будто валилось из рук. Почти любые начинания шли наперекосяк, с одной стороны на него давили товарищи из Петросовета и партии, с другой — министры-кадеты, угрожая выйти из состава правительства, а это моментально рушило идею коалиции, которую так пестовал министр-председатель. Ну и, разумеется, Верховный Главнокомандующий, который бомбардировал правительство своими безумными требованиями, а на Государственном совещании ещё и потребовал для себя личной диктатуры. И голоса, требующие расширить полномочия Верховного, звучали всё чаще и всё громче.

Так что Керенский шагал по Невскому в сторону Знаменской площади, куда глаза глядят, и думал, что делать. Рядом привычной неслышной тенью шёл Барановский, который вдруг кашлянул, пытаясь подавить смешок, и Керенский повернулся, желая узнать, в чём дело.