Корниловъ. Книга первая: 1917

И всё же соблазн был велик. Ещё больше генерал чувствовал соблазн использовать Кирова втёмную, вывести его и его сторонников на улицы, чтобы лихим кавалерийским налётом избавить город от бунтовщиков и под шумок захватить власть. Но это было бы предательством и нарушением предыдущих планов, а НРПР перестанет существовать как политическая сила, хотя Корнилов на неё рассчитывал.

Значит, надо действовать иначе. Восстание в тылу и правда могло бы помочь, послужить предлогом для введения войск в Петроград. В оригинальной истории так и произошло, но войска до столицы попросту не дошли. На подступах к Петрограду их распропагандировали, убедив в том, что никакого восстания на самом деле нет, и это стало главной ошибкой Корнилова. Генерал положился на ненадёжных людей, ненадёжных генералов и ненадёжных офицеров, и вся затея пошла прахом.

Нужно провернуть всё тайно, с помощью Манштейна. По заветам большевиков захватить вокзалы, почту и телеграф, отрезать город от связи с внешним миром, взять Зимний, арестовать правительство и самому водрузить свою задницу в кресло правителя. Демократические инструменты здесь не сработают, клеветническая пропаганда, которую возглавил Завойко, нужна была только для того, чтобы народ не вышел защищать Временное правительство.

Корнилов усиленно вспоминал все примеры захваты власти военными, которых за двадцатый век набралось немало. Половина Латинской Америки, значительная часть Африки, Ближний Восток, да и в Европе можно отыскать. Те же четыре колонны на Мадрид, например.

Гораздо проще было бы, если бы Керенский вдруг отправился куда-нибудь на отдалённую дачу, но министр-председатель, словно чувствуя, что кресло под ним зашаталось, не покидал Петрограда и почти не покидал Зимнего.

Верховный решил действовать.

Разговор с князем Львовым ясно дал ему понять, что Керенский готовит провокацию, чтобы сместить его с должности, и нужно его опередить. В Петроград полетели шифрованные телеграммы.

Завойко — приказы печатать и распространять листовки, максимально разворачивая машину пропаганды. Кирову — готовиться выводить людей на улицы в поддержку Корнилова и хунты. Манштейну — распланировать захват ведомственных зданий, вокзалов и телеграфа. Врангелю — приказ закрыть гарнизон по казармам под видом карантинных мероприятий, а склады вооружения закрыть и опечатать.

Сам Корнилов планировал выдвинуться в Лугу, чтобы там соединиться с частями полковника Сахарова, скрытно погрузить их в вагоны и направиться в Петроград. В этой реальности генерал не собирался ждать в Ставке, встревоженно расхаживая по кабинету, Верховный собирался лично войти в столицу и взять власть собственными руками. Корпус Юденича останется в запасе, где-нибудь возле Гатчины, чтобы не смущать народ видом Дикой дивизии.

Так что он распорядился прицепить к генеральскому поезду десяток пустых теплушек. Два часа от Луги до Петрограда можно доехать и стоя в теплушке, а потом десантироваться и захватить вокзалы и всё остальное. Главное, чтобы перед ними не разобрали железнодорожные пути, как это случилось в реальности, но так как операция планируется скрытная, то и ничего подобного произойти не должно. Если кто-то не предаст, разумеется.

Псковские железнодорожники отыскали нужные вагоны только к вечеру, а пока их доставили на вокзал и прицепили к генеральскому поезду, уже начало темнеть. Тогда же на аудиенцию к Верховному и попросился полковник Голицын.

— Лавр Георгиевич, — настороженно произнёс он. — Что-то случилось?

Приготовления ни от кого не укрылись, и знающий человек мог сразу смекнуть, что к чему. Голицын дураком не был.

— Пора наконец заняться делом, Владимир Васильевич, — усмехнулся Корнилов, подписывая очередной приказ.

— Уже? — выдохнул полковник.

— Если говорить прямо, то это надо было сделать ещё вчера, — произнёс Верховный. — Но герр фон Гутьер меня несколько отвлёк от внутренних дел.

— Будет кровопролитие? — взволнованно спросил полковник.

— Надеюсь, что нет. Если мы сделаем всё грамотно и тихо, то можно обойтись и без него, — сказал Корнилов.

Голицын изрядно нервничал, это было заметно. Бить немца полковник почитал за радость, но, как и многие другие офицеры, не желал проливать кровь тех, кого поклялся защищать.

— Поймите, Владимир Васильевич, это крайняя, но необходимая мера, — вздохнул Верховный. — В правительстве окопались враги, шпионы, вредители. Вы лично это видели, вы узнаете их по плодам дел их. Я не вижу другого выхода, кроме как пойти на Петроград. Вы со мной?

— Разумеется, Лавр Георгиевич, — кивнул верный Голицын. — Но… Страшно.

— И мне страшно, — признался Корнилов. — Но я верю, что должен так поступить. С нами Бог, Владимир Васильевич, и мы должны пойти на решительные меры, чтобы Россию защитить. От врага внешнего и от врага внутреннего.

— Значит, мы её защитим, — тихо произнёс Голицын.

— Поторопите князя Кропоткина, Владимир Васильевич, — попросил Верховный. — Уже вечереет.