Корнилов

Увы! Умение выражать свои мысли на бумаге коротко и ясно к числу талантов Корнилова не относилось. Но, если вчитаться в этот многословный текст, можно заметить некоторые любопытные детали. Видно, что командующий не был уверен в будущем Добровольческой армии. В это время целью похода на Кубань для него прежде всего была возможность самороспуска армии. К слову сказать, Алексеев видел будущее примерно так же: «Распустим офицеров, дав им денег и предложив самостоятельно, через Кавказские горы, пробираться кто куда пожелает или будет в состоянии»¹⁹.

Обратим внимание еще на одно обстоятельство. Попытку Алексеева настоять на «кубанском варианте» Корнилов расценил как вмешательство в свои дела и, как и прежде, отреагировал на это крайне болезненно. Можно было ожидать, что он из упрямства будет настаивать на уходе в «зимовники». Однако всего два дня спустя, 20 февраля (5 марта) 1918 года, во время стоянки в Егорлыцкой официально было объявлено о том, что армия идет на Екатеринодар.

Мотивы этого решения командующий, судя по всему, не сообщил даже ближайшим помощникам. Позднее, когда Деникин собирал материалы для «Очерков русской смуты», он запросил по этому поводу других участников похода. В полученных ответах говорилось о том, что «зимовники» были признаны неудобными для размещения армии, поскольку находились на большом удалении друг от друга, к тому же там не было необходимых запасов топлива и продовольствия. Силы же кубанцев, из-за отсутствия регулярной связи с Екатеринодаром, сильно преувеличивались²⁰.

Эти аргументы, несомненно, учитывались, но все же они не до конца раскрывают причины решения Корнилова. Сам он, как это видно из отправленного им в середине января письма командованию Румынского фронта, отнюдь не обольщался в отношении ситуации на Кубани²¹. Трудности же пребывания в «зимовниках» были известны и ранее. Объяснение, как нам кажется, нужно искать в уже отмечавшихся особенностях характера Корнилова. Нередко в критических ситуациях он проявлял странную нерешительность. Необходимо было стороннее влияние, причем подчас исходящее от случайных, отнюдь не самых близких командующему лиц, для того, чтобы побудить его прекратить колебания. Но с этого момента принятое решение становилось исключительно его решением. Корнилов умел убеждать и себя, и окружающих в том, что выбор сделан им самостоятельно, а прежние советчики оказывались не у дел. Напомним, что на совещании в Ольгинской наиболее рьяно поход в «зимовники» отстаивал генерал Лукомский. Теперь же Лукомского с армией не было, а Деникин, как и Алексеев, был сторонником кубанского направления.

Утром 21 февраля (6 марта) 1918 года армия выступила из Егорлыцкой в направлении Лежанки. Это богатое и многолюдное село находилось уже в Ставропольской губернии, в той ее части, которая узким клином разделяла Донскую и Кубанскую области. Добровольческое командование знало, что в Лежанке сосредоточены большие силы красных. В данном случае это были не плохо организованные отряды из числа местных уроженцев, а солдаты большевизированной 39-й пехотной дивизии, наводившей ужас на весь Северный Кавказ.

Шли долго, дважды останавливались на отдых. До Лежанки было 22 версты, и Корнилов в преддверии боя берег силы добровольцев. Наконец дорога поднялась на вершину холма. Отсюда было видно все село, до которого оставалось около версты. Неожиданно со стороны Лежанки раздались орудийные выстрелы. Позиции красных защищала река Средний Егорлык — неширокая, но болотистая и уже свободная ото льда. Дорога выводила прямо на мост. Справа, у западной околицы, в районе кирпичного завода, находилась плотина с дамбой.

Корнилов приказал Офицерскому полку атаковать противника в лоб. Корниловский полк получил приказ нанести фланговый удар в районе дамбы. Красные открыли шквальный огонь из винтовок и пулеметов. Р. Б. Гуль вспоминал: «Мы идем цепью по черной пашне. Чуть-чуть зеленеют всходы. Солнце блестит на штыках. Все веселы, радостны — как будто не в бой…»²² Офицерский полк двигался под пулями в полный рост, почти не ускоряя шаг. Впереди, опираясь на палку, шел помощник командира полка полковник Тимановский с трубкой в зубах. Не выдержав, красные бросились врассыпную. Одновременно с запада в село ворвались корниловцы. Все сражение заняло менее получаса.

Генерал А. П. Богаевский позднее писал: «Этот первый в походе правильный бой, окончившийся полной нашей победой, имел для Добровольческой армии огромное нравственное значение. Явилась твердая вера в Корнилова и других начальников, уверенность в своих силах и в том, что лучший способ разбить большевиков — решительное наступление, не останавливаясь перед естественными преградами, сильнейшим огнем и превосходными силами противника»²³. Но в то же время в этом бою проявились и те проблемы, которые в течение всего похода осложняли жизнь Добровольческой армии. Прежде всего это нехватка резервов и отсутствие конницы, что затрудняло разведку и делало невозможным преследование разбитого врага.