Корну

Прапорщик тюремного надзора Волемир Новачек сидел перед центральным постом безопасности комплекса. Перед над ним нависала огромная консоль, увешанная десятками экранов, но на них он не смотрел. Новачек увлеченно рассматривал мужской журнал. Как раз сейчас он созерцал фотографию девушки, изогнувшейся на двойном развороте. Девушка была чертовски красива, в чем являла полную противоположность его жене… Новачек вздохнул и перевернул страницу.

В этот момент кто-то сдернул его руки назад и завел за спинку стула, а на лицо, перекрыв кислород, навалилось что-то плотное. Дергался Новачек недолго.

Корнелий сделал знак, и тело Милована отошло от тела Новачека. Он положил руки на голову Новачека, тщательно его осматривая и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Вот это тело вышло идеальным. Принудительная гиппоксия с минимумом внешних повреждений. Некоторое время будет как живой. На штанах расползалось темное пятно – неприятность со сфинктерами, – но это ничего.

Под его руками дернулся поднимающийся Новачек.

Доктор Себастьян Готлиб продвигался по узкому проходу в центре зала. Справа и слева от него стройными рядами стояли капсулы с прозрачными крышками. Под крышками в зеленоватом растворе плавали неподвижные мужские и женские тела.

Готлиб подходил к капсулам и осматривал показания на экранах. Его ассистент, Устин, шел рядом и фиксировал результаты осмотра в наладонный компьютер.

– Привет, малышка! – Устин подошел к очередной капсуле, наклонился и чмокнул запотевшее стекло, под которым угадывалось обнаженное женское тело. – Скучала без меня?

Готлиб улыбнулся, и осмотрел монитор. Все показания были в норме. Это здорово поднимало настроение, и он даже начал насвистывать веселенький мотивчик.

В этот момент дверь в конце зала открылась. Доктор повернулся на шум и увидел вошедшего в зал охранника. Он его узнал, это был Репех, который должен был сегодня стоять на посту перед дверью в зону ограниченного допуска.

– Это еще что такое? – недоуменно пробормотал он, повернувшись к Устину. – Охране нельзя сюда заходить…

– Я сейчас все выясню, – пообещал Устин.

Ассистент повернулся и поспешил навстречу охраннику.

– Эй! Ты что, совсем ополоумел? – закричал он издали. – Это запретная зона! Тебе сюда нельзя!

Охранник молча шел навстречу ассистенту.

– Ты что, не слышишь? Олух! Я с тобой разговариваю!

Охранник достал из кобуры пистолет, щелкнул предохранитель.

– Эй, ты что?.. Устин остановился, испуганно глядя на охранника.

Грохнул выстрел, Устина отбросило на одну из капсул и он начал медленно сползать вниз. Готлиб заворожено смотрел, как охранник подошел к ассистенту и выстрелил еще несколько раз. Пули пробили тело ассистента насквозь, попали в капсулу и вдребезги разнесли стекло. Запиликал тревожный датчик. Этот звук привел Готлиба в чувство. Он медленно повернулся и неуклюже побежал от охранника, всей спиной чувствуя, как его сейчас догонит пуля.

Охранник прицелился в обтянутую белым халатом спину, но потом склонил голову, прислушиваясь к чему-то в себе, и опустил пистолет. Дверь за его спиной щелкнула, и в зал вошел Корнелий. За ним еще двое охранников, сгорбившись, тащили бочки с горючим материалом.

Корнелий поглядел на кисть левой руки. Мизинец встал на место, рука уже почти зажила, но теперь ужасно зудела, и это было, пожалуй, не менее дискомфортно, чем боль.

Он вздохнул и двинулся по проходу.

Готлиб влетел в комнату и хлопнул по кнопке замка. Тяжелая дверь с глухим чмоком встала на место. Он запер дверь рычагом ручной блокировки и прислонился к ней, тяжело дыша, стараясь подавить панику и унять противную дрожь в коленках. Лоб жгла едкая испарина, он уже не помнил, когда в последний раз так бегал. Сидячий образ жизни… Тяжелая капля выскочила из-под волос и побежала по лицу. Готлиб вытер ее рукавом и лихорадочно осмотрелся.

Рядом с дверью в стене была встроена застекленная кнопка тревоги. Он подскочил к стене и дернул вниз красный рычаг. Скрытая в стене часть рычага выдавила стекло, и Готлиб хлопнул по большой красной кнопке. Ничего не произошло. Ни сирен, ни сигналов… Он еще несколько раз лихорадочно хлопнул по кнопке – ничего. Может, нужно надавить и подержать некоторое время? Или никаких сирен и не должно быть? Давно, когда он только начал работать здесь, на брифинге какой-то бритоголовый военный говорил о системе тревоги, но он тогда сидел на последнем ряду и тихонько болтал с Юлией… Ничего не слушал… Да и никто, наверно, не слушал, кто же знал, что пригодится?