Короче говоря. Из записной книжки репортёра

…Мои родители, царство им небесное, в счастливом браке прожили более сорока лет. А если бы кто-то из них не дожил до Победы, не вышел бы победителем из своего самого решающего боя, о котором я рассказал, для меня это было бы самое страшное, что могло произойти на той страшной войне: ведь я бы тогда не появился на свет!

2010, 2013, 2015

***

ПОЧЕМУ школу я не люблю… со школы.

Это действительно так: школу я не люблю с той самой школьной поры, о которой сложено столько замечательных песен.

Во-первых, мне не нравился ни один школьный предмет: их преподавали нудно и не интересно, заставляя запоминать массу не нужной для жизни информации. Во-вторых, в десятом классе я угодил в нелепую историю, которая едва не стоила мне аттестата о среднем образовании.

Произошло вот что. Через два месяца после начала нового учебного года, на свой день рождения я по глупости принес в школу… бутылку красного шампанского [как припоминаю, оно называлось «Кармен»], сняв предварительно с пробки проволочку-фиксатор. На первом уроке, когда мы писали контрольную по биологии, пробка оглушительно выстрелила, шампанское обильно излилось в портфель, просочившись и на пол. Контрольная была сорвана.

Впрочем, не только она.

Узнав о случившемся, наша классная руководительница испросила у директора разрешения на отмену остальных уроков и затеяла вместо них разбирательство с пристрастием: зачем принес шампанское, кого и где собирался им угощать. Разбирательство, надо заметить, происходило в рамках комсомольского собрания, на которое пригласили и директора школы, и завуча, и еще кого-то из учителей-предметников… народу, помню, на собрание изрядно прибыло.

Дело дошло до абсурда: классная поднимала моих одноклассников и выпытывала: ты бы, мол, пил с ним [на время собрания я превратился в безликое местоимение]? Кто-то молчал, потупив голову, кто-то выдавливал из себя хриплое «нет». А кто-то, глядя в глаза классной, отвечал дерзко: да, пил бы.

Сначала меня решили выпереть из комсомола, но две наших девчонки-активистки заявили, что согласны взять меня на поруки и о моем пребывании в комсомоле вопрос больше не поднимался, но классная не унималась! И, о чем-то пошептавшись с директрисой, бросила мне в лицо: «Аттестат о среднем образовании ты не получишь, можешь не надеяться».

Угрозу свою ей осуществить, однако, не удалось. В школе, видимо, решили: негоже одного из лучших выпускников [а я и был одним из лучших] лишать «корочки» о получении среднего образования, и аттестат мне вручили как и всем — на выпускном вечере. Присовокупив к нему Похвальную грамоту размером с наволочку.

***

МНОГО лет назад, еще не живя в Запорожье, а заглянув в него лишь в отпуск, я купил кассету с украинскими песнями. Песни разные на ней были: задорные, лирические — всякие. Но была там одна, которая не оставляла равнодушным никого, кто бы это ни был. Неоднократно убеждался.

Даже не понимая слов, слушающий ее обязательно задумывался глубоко, уходил в себя, не замечая уже вокруг никого. Оставаясь наедине с песней.

Пересказывать, о чем она — глупое дело, но попробую передать суть. И настроение исполнителя. Песня эта — рассказ о Матери, ожидающей сына. Каждое утро, на рассвете… нет, не рассвете даже — перед рассветом, когда горизонт только-только светлеть начинает, Мать выходит к калитке и вслушивается в предутреннюю тишину. Не шаги она жаждет услышать. Она слушает, не зашумят ли крылья в небесах, которые принесут ее сына.

А его все нет и нет. И когда он появится — никому не известно. И повисает в прозрачной тишине надвигающегося утра просьба Матери: «Не блукай, дытыно, через Украину, через нашу хату вжэ качки лэтят»… утки, значит — как символ наступившей весны, обновления мира.

Песня эта мне, может быть, особенно дорога потому, что я много лет живу без матери. Примерно с той поры, как у меня появилась эта кассета с украинскими песнями.

Мать-украинка сына не случайно птицей воспринимает. Я даже знаю, какой — Соколом. Потому что именно Сокол издревле олицетворял Мужчину моей Родины. И герб Украины-то тоже птицу напоминает: сокола, сложившего крылья и вертикально падающего вниз.

Не было в Украине, на Руси Киевской, никакого Рюрика, придуманного, видимо, сказочником Карамзиным — автором «Истории государства Российского». Были рорики — западные славяне, поклонявшиеся Рорику [Соколу, т.е.]. Считавшие его символом своего рода. Из них, из рориков, и сел кто-то на княжеский киевский престол однажды. Свой человек, брат по крови. А не варяг хмурый, выходец из северных скандинавских стран.

Норманны действительно служили в дружине киевского князя — в качестве наемников, как мы бы сейчас сказали. И не более того. Влияния на государственную политику они не оказывали. И не могли оказать. Так как здесь, на Киевской Руси, испокон веков существовала культура великая, и народ великий проживал.