Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают

А назавтра были экзамены! Все, кто учился — а учились на курсах разнообразных специализаций все врачи, — знают это предэкзаменационное состояние. Нет, нет — не в самом экзамене дело, а в том, что уже утром все мысленно едут домой! Все зависит от расписания движений поездов, рейсов самолетов. Кое-кто улетает в день экзамена, часов в 12, или в 14, к примеру. Они утром покидают общежитие уже насовсем, забирая все свои вещи. Такие «торопыги» сдают первыми и, порой не дожидаясь «неофициальной части», убегают, торопливо простившись с остающимися друзьями и преподавателями. Другие идут на экзамен налегке, оставляя вещи в общежитии, ибо их рейсы вечером, а у кого и вообще — на следующее утро…

И вот экзамен сдан, и сдан, конечно же, успешно. Преподавателям вручены памятные сувениры, уже позади нешумный и скоротечный банкет, и все! Удостоверения об учебе получены, и до свидания кафедра, до свидания учителя! Спасибо вам за науку, за знания и за те моральные подзатыльники, что мы — к нашему же благу! — получали от вас, причем некоторые — неоднократно!

И вот те несколько человек, что едут позднее, идут в общежитие. Как правило, в таком послеэкзаменационном состоянии не хочется ни есть, ни пить, ибо ты наполовину уже дома. Вот и по приходу в общежитие нас в комнате собралось всего-то человек 6–7 из всего курса. Мы молча походили по пустым комнатам, попинали обрывки каких-то газеток, кульков…

— Ну, что? Может, по пивку? — вяло спросил кто-то.

А в ответ — тишина! Всем не до пива — все уже едут домой.

Наконец Миша Биттер решительно сказал:

— Та-а-к, хватит киснуть. А то ишь, носы повесили — пива они не хотят, водки — тоже, спать — не будем, не заснем… Вспомните, сколько у нас вечеров рассказывались разные замечательные рассказы. Так что мы теперь-то загрустили? Предлагаю напоследок рассказать по коротенькому и непременно смешному эпизодику из своей экспертной жизни или, выражаясь на литературный манер — по маленькой миниатюрке.

— Вот ты первый и начинай, — буркнул Бурков…

— Давайте лучше я начну, — сказал Влад Марлов. — Есть у меня пара весьма забавных историй из далекого прошлого…

— Давай, начинай ты… а я после тебя — если захотят слушать, — ответил Михаил, а Влад прошелся по непривычно пустой комнате и начал рассказ:

— Однажды утром — как часто приходится то или иное жизнеописание начинать с этих слов, — улыбнулся Влад, — придя на работу, я застал у кабинета посетителя. Очень необычного посетителя, надо сказать. И хоть был уже 1987 год, и уже повеяли ветры перемен, но все равно я испытал некоторую… некоторое неудобство в организме, когда этот посетитель предъявил магическую красную книжечку с гербом СССР и тремя, широко известными в народе буквами. Нет, нет! Это не те три буквы, которые сразу же придут на ум нашему читателю. Это были другие буквы! Это были буквы — КГБ!

Слегка озадаченный, я пригласил «товарища лынтинанта» в кабинет и, сделав подобающее ситуации выражение лица, спросил:

— Чем обязан, товарищ лейтенант?.. Ей-богу, секретов врагам не выдавал. Скажу честно, — прошептал я, наклонившись к его уху, — последнее, что продал, это данные о форме танкового катка! Сообщил американцам, что он на наших танках круглый! Но ведь это давно было… да и сознался добровольно. Мне ведь это зачтется, та-а-ищ лейтенант?

— Вы можете серьезно относиться к разговору, или мне вас повесткой приглашать надо? А то балагурите что-то не по месту… Сейчас вам, доктор, совсем невесело станет.

После этого лейтенантик вытащил свою папочку и стал деловито, очень неторопливо раскладывать на столе бумаги, изредка бросая на меня значительные взгляды. Что греха таить, мне стало слегка не по себе, появилась некоторая тревога и неудобство под ложечкой. Мало ли что?

— Значит, так! Мне, гражданин, надо вас допросить по поводу… — Но тут я невежливо перебил его, ибо, работая судебно-медицинским экспертом и общаясь с юристами, уже знал, когда и кого допрашивают, а когда опрашивают:

— С чего вдруг вы меня допрашивать собрались? Я что, обвиняемый? У вас уголовное дело? Предъявите обвинение и допрашивайте, а если нет — то я имею полное право вас отправить на… тоже на три буквы, но это будут вовсе не те буквы, что гордо красуются на вашем удостоверении.

— Что вы себе позволяете?!! — буквально завизжал лейтенант, и лицо его стало красным, как корочка удостоверения. — Да я вас… да мне ничего не стоит… вы не представляете…

— Слушай, лейтенант, успокойся, — примирительно сказал я, — давай тихонько поговорим и выясним все, что ты хотел. А то устроил здесь камедь с бумажками, допросами… Ты меня, как я понимаю, можешь только опросить по тому или иному эпизоду, свидетелем которого я, видимо, невольно стал. Так ведь? А я — вправе отказаться давать эти объяснения, так?

— Может, и свидетелем гражданин, а может, и обвиняемым, — успокаиваясь, многозначительно процедил посетитель.