Король

– Пушки? – король отрицательно мотнул головой. – Нет, обойдемся пока. Даже не распрягайте.

Получив указание, пушкари побежали к своим. Все ливонское войско замерло, притихло – слышно было, как где-то совсем недалеко долбит кору дятел.

Стук копыт между тем приближался, и вот уже на опушку вылетел большой и грозный отряд закованных в железо всадников. При виде королевского войска они даже не замедлили ход, просто опустили забрала и выставили вперед копья. И понеслись! Ринулись с ходу в атаку! Вот это храбрецы, отчаянные рубаки!

Ну-ну…

– Приготовиться! – его величество передал приказ стрелкам.

И даже не стал добавлять, чтоб стреляли только по его команде – это и так само собой разумелось. Дисциплину в войске в последнее время подтянули сильно, без излишних жестокостей, но весьма строго: телесные наказание королевской волею были отменены, однако столичная гауптвахта пустовала редко. К тому же сильно помог Михутря, вымуштровавший своих ополченцев так, что те теперь управлялись с мушкетами раза в полтора быстрее, нежели даже ландскнехты. Муштровал, чего уж… То же самое, кстати, лет через полсотню будет делать и Густав-Адольф, за время Тридцатилетней войны превративший слабенькое шведское войско в непобедимую и грозную рать.

Всадники неслись несокрушимым стальным клином. Вот-вот ударят… Что ж, пожалуй, пора говорить мушкетам!

Государь поднял правую руку… И замер, разглядев развевающиеся на вражеских копьях флажки – лазоревый, с золотой вышивкой… Цвета фон дер Гольца! А вон, на щите, и вепрь. Герб!

– Отставить! – громко крикнул монарх и, пришпорив коня, поскакал навстречу стальной рати.

Страшновато было, чего уж. Когда летит прямо на тебя сотни полторы закованных в доспехи чертей, когда копья их целят, кажется, прямо в сердце.

Король снял шлем, и длинные волосы его тут же разметал ветер. Сзади подъехал верный оруженосец Альфонс с развевающимся ливонским стягом – приметным, желто-зеленым, как дубравы Ливонии, как наполненные осенним золотом поля и леса.

Стальная рать застыла в самый последний момент. Кто-то разглядел короля и флаг, скомандовал или, скорей, усмирил сотоварищей личным примером, подняв кверху копье и взвив коня на дыбы.

Замерла рать, застыла. Лишь некоторые по инерции пронеслись вперед, да, поворотив назад, закружили вокруг короля, подняв забрала.

Один из всадников спешился и, гремя латами, подошел к королю. Подняв забрало, опустился на левое колено… Забавное такое лицо, несколько обескураженное, юное. Совсем еще мальчик.

– Ваш величество, я – риттер Эрих фон Ландзее, паж и оруженосец славного барона Фридриха фон дер Гольца, вашего верного вассала!

– Я уже понял, кто вы, – не сдержал усмешки монарх. – Одно смущает – где же мой верный вассал?

– Барон погиб, – потупился паж. – Мы угодили в засаду….

– А-а-а! Так вы решили напасть, не дожидаясь нас, – Магнус глянул на юного рыцаря со всей строгостью и нарочито подчеркнутым гневом. – Что же это барон проявил такое нетерпение?

– Нам просто надоело ждать, мой король, – совершенно по-детски признался Ландзее. – И мы думали управиться сами. Да ведь и управились бы, кабы…

– Если бы да кабы, – Магнус погладил коня по гриве и нервно потеребил бородку. – Все с вами ясно. А теперь – слушай меня!

Подкрепленные остатками войск фон дер Гольца, ливонцы начали атаку с двух сторон – на немцев и одновременно на шведов. Первыми в лагерь осаждавших ворвались конница фон дер Гольца и королевские рыцари, за ними шла пехота. Вражеские караулы оказались смятыми сразу – те, кто не успел убежать. Впрочем, шведы и их наемники-гофлейты быстро пришли в себя, завязалась битва, и славный король Магнус лично повел в бой своих верных вассалов.

* * *

Пытать Сашку не успели. Успели только подвесить на дыбу да чуток подраздеть. Ну и палач пару раз огрел девчонку по голой спине – просто так, для разминки, пробуя кнут.

Больно, зараза! Словно огнем обожгло. Пленница вскрикнула, дернулась, из серых глазах ее хлынули слезы:

– Ой, не бейте, а? Все скажу. Про кого хотите и что хотите.

– Скажешь, – допрос вел небольшого росточка священник, шведский полковой капеллан – добродушный, кругленький, с маленькими сальными глазками. Палач же – профос – оказался изрядным детиной, какие обычно нанимаются молотобойцами или забойщиками скота. – Скажешь, я и не сомневаюсь, моя миленькая. Но для начала – помучишься.

Капеллан говорил по-немецки довольно бегло и, наверное, очень даже хорошо… правда, Сашка еще не все подряд слова понимала.

– Во-первых, кто тебе поручил взорвать пороховой склад? Его ведь ты взорвала, мы знаем…

– Я? А чем докажете?

– Твоим собственным признанием, моя миленькая… Профос!

Снова удар. И снова крик. И еще один кровавый рубец на спине…

– Сейчас профос немножко тебя постегает… А затем начнет сдирать кожу. С живой. То-то будет потеха, а!

Как раз в этот момент и послышались выстрелы. Не разрозненные и редкие, а – залпом, точнее говоря – залпами. Вдобавок еще и грянули пушки, и одно из ядер, просвистев над шатром, ухнуло совсем рядом.