По мере развития своего государства менялся и сам король. Внешне он по-прежнему оставался в глазах своих подданных воплощением идеала бедуина: высокий, сильный, мужественный, великодушный к побеждённым, защитник ислама, покровитель слабых, щедрый к друзьям. Его гостеприимством пользовались ежедневно сотни кочевников, приезжавших в эр-Рияд по каким-либо делам или с прошением; они получали еду от короля, а в конце своего пребывания в столице — королевский подарок. Это было обременительно, но таков уж установился образ жизни в новой Аравии. Абдель Азиз не считал денег, он говорил, что его дело — их тратить, а наполнять казну — дело министра финансов Абдаллы Сулеймана. Это нравилось бедуинам. Также по душе им была и простота главы государства, который любил, когда к нему обращались не с официальным титулом короля, а без титула: ибн Фейсал — в память его деда, или Аху Нура (брат Нуры) — старшей, почитаемой и любимой его сестры.
Не претерпело изменений и окружение короля. Абдель Азиз настороженно относился к незнакомым людям и предпочитал сохранять возле себя тех, кто был ему известен и кому он доверял. Он с великолепным гостеприимством и истинным дружелюбием принимал официальных представителей разных стран, деловых людей и журналистов, которые всё чаще стали заглядывать в пустынное королевство, но действительно приблизиться к нему было очень трудно. Не все члены рода Саудидов (исключая сыновей и родных братьев) были настолько же близки к нему, как министры, ставшие друзьями — Хафез Вахба и Абдалла Сулейман, или англичанин Джон Филби. Филби ушёл с государственной службы, в 1925 г. переехал в Аравию, принял ислам с именем Абдалла, женился на молоденькой арабской красавице и занялся бизнесом, но все в Джидде знали, что он не просто деловой человек, а много больше — друг короля.
Внешне Абдель Азиз в то время стал лишь чуть больше сутулиться, всё чаще опирался на палку (болела старая рана, полученная в одном из боёв), стал постоянно носить очки. Но он изменился внутри. Иными стали мировоззрение Абдель Азиза, его взгляд на мир и подходы к решению встававших задач. Оставаясь настоящим бедуином и ревностным мусульманином, он опередил свой народ и раньше своего государства включился в современную жизнь. Вот почему так огорчали его неудачи в ходе реформ.
Король очень надеялся на созданный бюрократический аппарат, но когда встречался со злоупотреблениями, то боролся с ними, насколько хватало сил. В Хиджазе несколько чиновников высшего и среднего уровня были уволены за взяточничество и ряд тёмных операций, совершённых во время отсутствия в Джидде короля и его наместника. Основанием для возникновения дела послужило коллективное обращение потерпевших мекканцев с жалобой к самому Абдель Азизу. Ранее торговцы пытались пройти к эмиру Фейсалу, но его стражниками командовали те, на кого приносились жалобы, и торговцев к эмиру не допустили. Король передал обращение торговцев на рассмотрение созданной особой комиссии — комитету по реформам. Комиссия вскоре вынесла решение: лиц, причастных к злоупотреблению властью, уволить, лишив их права на продолжение службы в государственном аппарате. Король решение утвердил.
О скором и правильном суде широко говорили на базарах и в мечетях, чего и желал Абдель Азиз, и находили решение вполне справедливым. В народе толковали, что королю чужды тщеславие и жажда наживы.
Уволенные чиновники, оскорблённые и обиженные, ибо они не делали ничего сверх того, чем занимались все чиновники во всех восточных (и не только восточных) странах, пустились в авантюру. 6 августа 1927 г. газета «Умм аль-кура» выпустила экстренный выпуск. В нём сообщалось, что группа чиновников, уволенных за коррупцию, занялась противоправительственной деятельностью и арестована во время своего нелегального собрания. То было неудивительно. Слишком много недовольных было во всех слоях аравийского общества. Подпитка оппозиции шла из Ирака, Кувейта, Трансиордании и Египта, а её вдохновителем оставалась Великобритания. С такой и такого рода оппозицией королю приходилось бороться буквально каждый день.