Король Алчности (ЛП)

Алессандра не сопротивлялась, когда я схватил ее за запястье и потащил к выходу. На место только что прибыла полиция, но нам удалось проскользнуть в такси, и они нас не остановили. Я был уверен, что позже они сообщат каждому гостю о смерти Мартина, но в данный момент у меня не было никакого желания ждать и изображать обеспокоенного свидетеля.

Алессандра промолчала, когда я назвал водителю адрес пентхауса. Казалось, она была потрясена резким поворотом событий вечера, и я не винил ее. За эти годы я посетил сотни общественных мероприятий; ни одно из них не заканчивалось смертью.

Но, опять же, ни на одном из них не было Романа в качестве гостя.

Я не видел его с тех пор, как Мартин потерял сознание. Ни в давке к выходу и туалетам, ни за пределами ресторана.

В моем животе образовался тугой узел страха. Между расследованием Комиссии по ценным бумагам и смертью Мартина, было подозрительное количество кризисов, затрагивающих банковский сектор. Не знаю, какое место занимает внезапное появление Романа, но это была часть большой головоломки. Я чувствовал это нутром.

— Ну, — сказала Алессандра, когда мы подъехали к нашему зданию. Я все еще думал о нем как о нашем, хотя с тех пор, как она ушла, я не чувствовал себя здесь как дома, — это был самый незабываемый десерт за всю мою жизнь.

Несмотря на мое волнение, на губах появилась улыбка. Я скучал по ее шуткам. Ее чувство юмора было одной из многих причин, по которым я в нее влюбился, но с годами оно появлялось все меньше и меньше.

Раскаяние погасило мое временное веселье.

— Себастьяну предстоит настоящий пиар-кошмар, — сказал я. Хотя я не был поклонником Мартина, который при жизни был известен своей коррумпированностью и коварным характером, поэтому не могу сказать, что слишком переживал по поводу его смерти. Однако обстоятельства и время этого будут иметь в будущем огромные последствия.

— Бьюсь об заклад, — пальцы Алессандры сжались на краю ее сиденья. — О Боже. Кто-то умер. Он сидел прямо напротив… он…

Ее дыхание стало поверхностным. Блядь.

Я быстро заплатил водителю и проводил ее в здание и в пентхаус, прежде чем она снова впала в шок.

— Вероятно, это была аллергическая реакция, — я сомневался в этом, но если ей от этого станет легче, то я именно этого и хотел. — Неудачное время, но такое случается. Мы ничего не могли с этим поделать, — тем не менее, когда мы вошли в пентхаус, я завернул ее в одеяло и принес чашку чая. Персонал уже закончил работу, поэтому в гостиной царила тишина, пока она сжимала руки вокруг напитка.

— Ты, наверное, думаешь, что я слишком остро реагирую, — она смотрела в кружку, ее лицо было непроницаемым. Если у нее и были какие-то чувства по поводу того, что она впервые за несколько недель оказалась дома, она этого не показывала.

Эмоции застряли у меня в горле.

— Нет. Видеть, как кто-то прекращает жить прямо у тебя на глазах, довольно травматично.

Брови Алессандры выгнулись на долю дюйма.

— Прекращает?

— В моей голове это звучало лучше, чем умереть, — я провел рукой по губам. — Это не так?

— Нет. Не совсем, — ее тихий смех согрел комнату. Наши взгляды задержались друг на друге, и ее улыбка медленно исчезла, когда снова воцарилась тишина. На этот раз это была мучительная тишина, наполненная воспоминаниями, сожалениями и, возможно, малейшей надеждой.

— Могу я кое в чем признаться? — ее голос был едва слышен. — Когда разразился хаос и все побежали, ты был первым, кого я искала. Я не хотела, но сделала это.

Моё сердце пульсировало так, будто оно наконец-то ожило.

— Хорошо, — сказал я тихо. — Потому что я тоже тебя искал.

Остальные наши невысказанные слова разлетелись вокруг нас, и от воспламенения осталась одна искра.

В глазах Алессандры потемнело, и в них появилась искорка. Пламя эмоций вспыхнуло в воздухе, сжигая любые запреты и рациональные мысли. Единственное, что осталось, — это гложущее, ненасытное желание поцеловать ее, прежде чем я умру от нужды.

Должно быть, она прочитала намерения, написанные на моем лице, потому что ее дыхание стало прерывистым. Ее губы приоткрылись, и это было все, что мне было нужно.

В одну секунду мы сидели на противоположных концах дивана. В следующую — мой рот оказался на ее губах, ее тело прижалось к моему, и мы, спотыкаясь, входили в лифт в клубке сдерживаемой тоски и повышенного адреналина.

Слава богу, что в пентхаусе есть частный лифт, потому что у нас не было ни малейшего шанса подняться по лестнице, не поранившись. Не тогда, когда у меня кипела кровь, а Алессандра хваталась за мои волосы с отчаянием, пронзившим мою душу.

Мы каким-то образом добрались до спальни целыми и невредимыми. Я пинком закрыл за нами дверь, и наша одежда без всякой осторожности упала на пол.

Платье. Обувь. Рубашка. Нижнее белье.

Они оставляли за нами след, когда мы упали на кровать. Я целовал ее шею и грудь, пока мои пальцы искали тепло между ее ног.

Такая влажная. Такая совершенная. Такая моя.

Алессандра тихо всхлипнула, когда я обхватил ртом ее сосок, облизывая и посасывая, пока она не потянула меня за волосы настолько сильно, что стало больно.