Король арены 2

И очень хорошо, что я вовремя сам себя одёрнул, уже было повернувшись к наставнику и собираясь спросить у него совета. То ли Предчувствие сработало, то ли сам вдруг допёр, что я его ответ знаю — Егерский полк! Вот что мне насоветуют что Мердок, что Балич.

И вот тут-то мне стало не смешно…

Глава 12

Глава 12

Оказывается в тот день, когда нас посетили гостьи, Федр очень неплохо прогулялся по берегу реки и вдоль ограды, забравшись под самый конец на холмы, в западный угол территории.

По крайней мере его находки, среди которых оказались останки кожаного кошелька с парой золотых и десятком серебряных монет, можно уже назвать удачей. Остальное скорее было металлоломом. Разве что миниатюрный бронзовый подсвечник меня порадовал своей сохранностью. Пусть он всего на одну свечу, зато смотрится на редкость изысканно. Вроде бы и простенький с виду, без особых украшений и излишеств, но какой-то он весь очень пропорциональный. Глаз радует.

Но самое главное Федр припрятал и показал мне лишь под самый конец осмотра его находок — здоровенный амулет на толстой серебряной цепи, шедшей в несколько рядов, и судя по всему, перерубленной чем-то вроде меча. Не готов сказать, что качество изготовления этого артефакта меня удивило. Вовсе нет. Никаким вкусом, точностью обработки или ещё чем-либо этот амулет не отличался, собственно, как и сама цепура, сработанная довольно таки грубо и явно вручную. На это намекали неровные ряды цепи и далеко не идеальные переплетения. Внимание привлекал здоровенный синий булыжник, чуть ли не со сливу размером. Именно он был основой амулета, а всё остальное серебро, исписанное рунами, его лишь опоясывало и поддерживало.

Настрогав ножом мыло в стружку, Федр бросил свою главную находку отмокать, как его когда-то научил родственник. Оттирать тряпкой засохшую глину мы уже не стали. Довольно того, что мы пару монет уже подпортили своей неумелой обработкой. Оказывается, во всём нужна сноровка, даже в чистке старинных предметов.

Недавняя передышка, вызванная целым рядом обстоятельств, была пока самым спокойным временем моей жизни. По крайней мере я довольно долго не отсвечивал перед богиней Релти, или под тем, что за ней скрывается. Вроде бы умом всё понимаю, но никак не готов сам себе признаться, что я чувствую себя так, как будто нахожусь в пожизненном реалити — шоу. Прямо на съёмочной площадке. И не исключено, что каждое моё движение учитывается каким-то непонятным компьютером, дающим возможности магического роста при определённой удаче.

Лэры Лиховские, после ряда неудач, от меня вроде бы отстали, но это не значит, что и я о них забыл и утёрся.

В Академии недоброжелатели пока ещё есть, но у кого их нет. Просто время — лучший доктор. Оно лечит не только шрамы на душе, но и имеет свойство охлаждать первые горячие порывы.

Как я заметил, те студенты, что ещё не так давно тусили в свите Южина Лиховских, уже лихо рассосались по другим группам и им теперь явно не до меня. У всех своя жизнь. И у них тоже. Нагрузки на третьем и четвёртом курсе нешуточные, а когда происходит обрушение вроде бы правильно составленных планов на будущее, то тут надо проявлять чудеса гибкости и дипломатии, чтобы внедриться в уже существующие студенческие группы, иначе дальше третьего курса одиночке не пройти. А уж как хочется всем стать лэрами, окончив четвёртый, а если в край повезёт, то и пятый курс, и рассказывать не стоит. Я сам сейчас этим же вопросом занят, так что представляю себе их проблемы в полной мере.

Я уже давно понял, что Академия Белговорт — не самое престижное заведение Империи.

Тем удивительнее для меня, и не только для меня, но, похоже и для руководства Академии, оказался визит к нам какой-то очень высокопоставленной шишки из столичной Инквизиции.

Этакий добрый старикан, колобок с виду, с пухлыми румяными щечками и очень-очень добрым взглядом.

Лэр Энрико Томазо обычно просил не обращать на него внимания и даже пытался сделать вид, что он просто приехал отдохнуть. Очень подвижный и крайне любопытный он куда только не успел сунуть свой нос. Лично я его видел раз пять и всё время в разных местах. То он прогуливался около полигонов, то посетил оранжереи, однажды даже в столовую заглянул во время большой перемены.

Из неприятного — сунул он свой нос и в работу наших исследователей, как раз придумавших для меня очередную цепочку проверок на полигоне.

Вроде бы, просто так зашёл, поулыбался, глядя на царившую суету на площадке, минут пять поглазел, перекинувшись словами с теми преподавателями, кто оказался рядом, и ушёл.

Вот только я всем своим нутром прочувствовал, что это приходил мой личный зритель. По мою душу, как это не обидно и не пугающе звучит.