Король Артур. Главная тайна Британии

В «Мабиногион» упомянута еще одна девятка — «те, кто замыслил битву при Камлане». То ли это те, кто руководил боевыми действиями (у Гальфрида упоминается, что Артур перед битвой разделил свое войско на девять отрядов, но в триаде 59 таких отрядов три), то ли, что более вероятно, заговорщики, коварно столкнувшие Медрауда с Артуром. Один из них назван в «Видении Ронабви» — это некий Иддауг, который из вредности искажал послания, передаваемые враждующими сторонами: «В дни битвы при Камлане я был одним из посланцев от Артура к Медрауду, его племяннику. Тогда я был пылким юнцом и, желая битвы, посеял ненависть между ними. Вот как я сделал это: Артур послал меня к Медрауду с напоминанием, что он его дядя и верховный король Острова Британии, и с просьбой заключить мир, дабы не погибли сыны властителей и множество воинов — и эти-то добрые и благоразумные слова я передал Медрауду в форме грубой и заносчивой: потому меня и прозвали Возмутителем Британии»(12)^{142}.

Вообще в валлийском фольклоре Медрауд — не злодей, а скорее жертва обстоятельств. В шотландских преданиях он вообще превращается в законного претендента на трон, выступившего против жестокого узурпатора Артура. Это легко объяснить: Джон Фордун и другие шотландские хронисты считали Лота и его детей — Гавейна и Мордреда, — своими земляками и «болели» за них. При этом к изменнице Гвиневере они относятся без всякого сочувствия. Гектор Боэций в «Шотландской истории» (1527) повествует, как королеву по приказу мужа разорвали дикими лошадьми. Сам Артур в этом сочинении изображен пьяницей, развратником и лжецом — пообещав сделать Мордреда своим наследником, он нарушил обещание, тем самым спровоцировав принца на мятеж. В сочинении «Море историй» фламандца Жана де Прея, написанном около 1350 года, пересказана еще одна страшная легенда — Ланселот после смерти Артура казнил Гвиневеру, а Мордреда закопал живьем вместе с ее трупом, чтобы голод вынудил его поедать плоть возлюбленной. В Корнуолле бытует другое поверье, по которому Гвиневера (Дженнифер) превратилась в русалку, и ночной рокот прибоя — это ее плач.

Однако вернемся на поле Камлана. Как уже было сказано, сражение, скорее всего, произошло на берегах реки Кам, в управляемой Артуром пограничной зоне между Гвентом и Думнонией, и пагубно повлияло на судьбы обоих королевств. Король Кадо погиб в битве — об этом говорят фольклорные источники, помещающие его могилу на холме Кондолден близ Камелфорда.[18] Его наследником стал старший сын Константин, которого, согласно Гальфриду, умирающий Артур объявил своим преемником. Лайамон изобразил эту сцену более красочно: «Отрок Константин, сын графа Корнуолла, был дорог королю. Артур, лежа на земле, взглянул на него и с печалью в сердце изрек: «Константин, сын Кадора, я отдаю тебе мое королевство, чтобы ты всегда защищал бриттов и сохранял все законы, установленные в мое время, и те добрые законы, что были установлены во времена Утера. Я же отправлюсь на Авалон, к прекраснейшей из дев, королеве эльфов Арганте, чтобы могла она исцелить мои раны и излечить меня своим делительным искусством. И когда-нибудь я снова вернусь в мое королевство, и буду править бриттами к всеобщей радости»»(13)^{143}.

На самом деле «отроку» Константину (Кустеннину) в то время было уже лет тридцать, и он стал королем только в Думнонии. С гибелью Артура и его дружины пограничье — Сомерсет и Дорсет, — превратилось из надежного пояса обороны в яблоко раздора, источник постоянных смут. Об этом сообщает Гальфрид: «По короновании Константина восстали саксы и два сына Модреда, но неудачно и одолеть нового короля не смогли». Саксы Хвиссы (Уилтшира) после смерти Карадока-Кердика, возможно, еще хранили обещанную верность Артуру, но когда погиб последний, сочли себя свободными от всех обязательств — тем более, что их постоянно подстрекали родичи с востока. В итоге вождь гевиссеев Кинрик объявил себя королем, но на войну с бриттами не решился — то ли помня о прежнем союзе, то ли боясь разгрома, подобного бадонскому. Однако дела это не меняло — восточная граница Думнонии снова стала опасной, а охранять ее после Камлана было некому.