Король Артур (сборник)

— Я останусь здесь на пару часов, может быть, присяду вон под тем деревом и вздремну. Потом позову тебя и ты уж, пожалуйста, выйди. Пока.

Варт попытался тоже сказать "Пока", но обнаружил, что онемел. Он быстро взглянул себе на руки, рук на месте не оказалось. Асклепий так нежно увел его в свой мир, что Варт этого не заметил. Теперь он лежал на земле.

— Ладно, давай, ползи, — сказал Мерлин. — Поищи его там, в крапиве.

Некоторые люди говорят, будто змеи глухи, а есть и такие, кто уверяет, что они намеренно лишают себя слуха, дабы не поддаваться магическим чарам музыки. Мудрая гадюка, к примеру, как о том сообщает множество ученых мужей, ложится одним ухом на землю и вонзает в другое острый кончик собственного хвоста, чтобы только не слышать мелодий, которые вы ей наигрываете. Варт же доподлинно обнаружил, что змеи вовсе не глухи. У него, во всяком случае, ухо имелось, и это ухо воспринимало густые рокочущие звуки, лишь отчасти схожие с теми, какие ему приходилось слышать в бытность свою мальчиком. Если, скажем, ты опустишься, сидя в ванне, под воду, и кто-то ударит по ней, или трубы вдруг забурчат, звуки, которые ты услышишь, будут совсем не такими, какие слышны снаружи. Но если достаточно долго продержать голову под водой, то скоро привыкнешь к этим звукам и научишься связывать рев и гудение с водопроводными трубами. То есть, хоть сами звуки и переменятся, ты все равно будешь слышать все те же трубы, какие слышит человек, остающийся в наружном воздухе. Точно так же и Варт услышал слова Мерлина, пусть даже голос волшебника показался Варту пронзительным и тонким, а потому Варт надеялся, что и со змеей ему все же удастся поговорить. Он щелчком выбросил изо рта язык, которым пользовался, как щупом, — подобно человеку, пробующему длинной жердью топкое болото, — и скользнул в крапиву, на поиски собеседника.

Вторая змея лежала, приникнув к земле и еще пребывая в состоянии чрезвычайного смятения. Она ухитрилась затиснуться под самые корни растущей среди крапивы жесткой травы, ибо между зеленой травой и почвой (в истинном смысле этого слова) всегда существует воздушная прослойка. Верхний слой травы как бы приподнимается, подпираемый колоннами выцветших, белесых корней, — вот в такой покрывающей всякий луг огромной полости с земляным полом и зеленым потолком и нашел убежище бедный уж. Он горько плакался себе самому, восклицая очень приятным, слабеньким, простеньким голоском: "Увы! Увы!".

Трудно объяснить, как разговаривают змеи. Ну вот разве что: всем известно, что существуют такие световые лучи — инфракрасные, ультрафиолетовые и те, что лежат в спектре еще дальше этих, — которые, скажем, муравьи углядеть способны, а люди — нет. Точно так же существуют и звуковые волны, тон которых лежит либо выше писка летучей мыши, — Моцарт в 1770 году слышал, как такой звук издала Лукреция Агуари, — либо ниже, чем рокот дальнего грома, который фазаны слышат раньше человека (или им просто удается разглядеть вспышку молнии?). Вот посредтвом подобных трудновообразимых мелодических акцентов змеи и ведут разговоры.

— Ты кто? — трепеща, спросил уж, когда Варт заполз в укромную полость. — Человека видел? По–моему, это был H. sapiens. Я только сию минуту улепетнул от него.

Несчастного так трясло, что он, не дожидаясь ответов на свои вопросы, взволнованно продолжал:

— Ну и жуткое же создание. Ты заметил, как от него пахнет? Нет уж, больше я второпях никуда выскакивать не стану, это будьте благонадежны. А то видишь, в какую историю вляпался? Насколько я разглядел, это был H. sapiens barbatus. Их тут немало водится. Прими мой совет, отлежись пару деньков. Я всего на минутку вылез, думал разжиться лягушкой–другой перед зимней спячкой, так он налетел на меня, почище ежа. Ей–ей, я в жизни так не пугался. Как ты считаешь, может, мне лучше сразу спать завалиться?

— Я бы на твоем месте не беспокоился, — сказал Варт. — Как раз этого человека я немного знаю, он змей любит.

— Кушать? — с запинкой спросил уж.

— Да нет. Он относится к ним по–дружески, у него даже есть несколько питомцев. Когда мы… то есть я хотел сказать — он, когда он выходит собирать травы, то основное время тратит на ловлю лягушек, чтобы покормить своих змей. Удивительно, как мало лягушек попадается, когда начинаешь искать, — все жабы да жабы. А жаб змеи не едят.

— Я как-то съел жабу, — понемногу успокаиваясь, сказал уж. — Знаешь, совсем маленькая была, а все равно невкусная. И все же я бы ни за какие лягушки не хотел оказаться среди питомцев этого существа. Ты случаем не знаешь, какого он пола?

— Мужского, — сказал Варт.

-- H. sapiens barbatus, — повторил уж, ощутивший себя — теперь, когда предмет обсуждения удалось классифицировать, — в большей безопасности.

— А тебя как зовут, дитя мое?

Варт не знал, что ответить, и потому просто сказал правду.

— Странное имя, — с сомнением в голосе произнес уж.

— А у тебя какое? — спросил Варт.

-- T. natrix.

— Это T. что-нибудь обозначает?