Король-Беда и Красная Ведьма

— Предположим… только на минуту предположим, что мы ошиблись и это действительно Рэндалл. Что это для нас с тобой изменит? Ты надеешься, он позволит тебе заключить его в материнские объятия и пролить живительные слезы на своей груди? Какую сценку разыграете вы над моим хладным трупом? Если каким-то чудом он и в самом деле твой сын, то он должен считать тебя такой же изменницей, как и меня. Он никогда не скажет тебе: «Я люблю тебя». Даже если ты дождешься от него пощады. Подумай сама, это похоже на твоего сына. Боюсь, ты все же вынуждена выбирать между нами..

Ханна не ответила. Она сидела в деревянном кресле, как сиживала всегда, неподвижная, как картина, и невозможно было представить себе ничего более изысканного. Он всегда знал, но в эту минуту ощущение было почти болезненным, что они связаны навсегда. Навечно. До смерти.

— У него есть шансы?

— Ни малейших, — твердо сказал Брогау. — Во всяком случае, настолько, насколько это зависит от меня.

— Я люблю тебя, — добавил он.

Камбри выступил через три дня, по всем правилам рыцарской войны, какие еще соблюдаются вначале, развернув знамена, под полковую музыку и благословения с амвонов, в такой же солнечный и жаркий день, в какой отмечали свадьбу короля. Народу вдоль улицы выстроилось не меньше, поскольку дело как-никак касалось практически каждой семьи. Мало кто плакал. Воистину, новая война начнется тогда, когда вырастет поколение, не знавшее ужасов старой. Камбри пребывал в мире не менее полутора веков и шел на фронты в приподнятом настроении, в касках, увитых плющом, с розами на пиках. По светлым улицам Триссамаре, умытым ночным ливнем, бодро шагала самая высокооплачиваемая армия в мире. Милорд Камбри не скупился, платя за преданность. В самом деле, он-то не обладал магией. Он не мог заставить людей делать что-то для себя просто так. По крайней мере в тех масштабах, в каких бы ему того хотелось.

Ступая в ногу, солдаты дружно и с душой пели песни и не подозревали, что все это — надолго. Никто не способен оценить пространства мира, пока не пройдет их пехом. Впереди у них были годы таких ужасов и таких трудов, что когда все это кончится — не важно, чьей победой! — пройдут поколения, прежде чем перенесенные тяготы исчезнут из памяти людской. В летописи о великих деяниях они, как правило, не попадут, да и попавши — не оставят нужного впечатления, и непременно найдется умник, пожелающий реализоваться на этом поприще, окрашенном романтикой и овеянном славой. И другие безумцы безропотно, а кое-кто и с охотой, последуют за ним. Они сомневались в праве сеньора распоряжаться их жизнями не более чем в праве победителя грабить города. Пока еще впереди были публичные казни дезертиров, как, собственно, и сами дезертиры, и все были полны надежд. Девушки смеялись, бросая цветы. Отцы выискивали в строю сыновей и с гордостью указывали на них матерям. Молодые офицеры из дворян ехали в нарядных седлах, подбоченившись и рассылая барышням воздушные поцелуи и многозначительно подмигивая их горничным. Рэндалл сиял, распространяя вокруг магию своего удовольствия, и никто не думал о сумме несчастий, которую повлечет за собой восстановление в правах одного-единственного человека.

8. Вынужденный шаг, переходящий в поспешный побег

— Иногда мне кажется, будто я знаю то, про что думаю, что на самом деле не знаю и чего уж точно знать не должен, — задумчиво сказал Хаф. — Впору зазнаться. Не говорил ли я тебе, что это Дерьмо затянется? Они вполне серьезно настроены мочить друг дружку годами. Три года уже тянется эта бодяга, и все три года государь нуждается в свежей убоине. Никто, как я слышал, с тех пор еще не демобилизовался, а к сохе возвращаются лишь калеки. Сегодня опять вербовщики прикатили. Не говори, будто ты не слышала. Дождались на свою голову…

Он прибавил еще несколько слов из солдатского жаргона, уже от отчаяния, и схватился за голову, погрузив пальцы в соломенные патлы. Ара смотрела в его лицо, покрытое от возбуждения капельками пота, на мелкие неровные зубы в полуоткрытом рту. Было очевидно, что он всеми силами стремится избежать уготованной судьбы. Ей также казалось, будто это ему не удастся.

— Чего ты раньше времени дергаешься? — спросила она. — Сам ты, ясное дело, не вызовешься, а там… там, может, жребий тебя обойдет. Может, еще и не вытянешь.

— Ха! Вопрос тебе на засыпку: какую метку я вытяну из шляпы, ежели они все там черные? Все в руках старосты, подруга, и я точно могу сказать, чей любимый сынок в любом случае останется дома.