Король бьет даму

– Его заставили так думать! – заявил Альметьев. – Сам Амосов никогда не стал бы меня увольнять! Я слишком хороший специалист, такими не разбрасываются.

– Хорошо, допустим, – согласился Гуров. – Но ведь не с потолка же он взял эти обвинения?

Альметьев несколько успокоился, утих и дальше продолжал уже вполне нормальным тоном:

– Я не знаю, кому понадобилось это делать. Я работал у Амосова четыре года, и все шло прекрасно. Он мне полностью доверял, документы и счета всегда были в полном порядке. И вдруг… К нам неожиданно нагрянула аудиторская проверка. Обычно мы о таких вещах предупреждены – ну, вы понимаете, в любой профессии есть свои маленькие э-э-э… – он зашевелил пальцами в воздухе, – нюансы. Мне, конечно, бояться было нечего, у меня все в полном ажуре. Но когда аудиторы приступили к работе, они обнаружили ряд серьезных нарушений. По ним выходило, что я утаиваю часть перечисляемых средств. Я, разумеется, бросился к компьютеру и стал смотреть сам. Так вот, некоторые данные были самым наглым образом искажены! – Альметьев снова начал заводиться.

– Каким образом искажены? – уточнил Гуров.

– Да просто нужные цифры стерты, а вместо них введены совсем другие! – выпучив глаза, заорал Сергей Геннадьевич. – Совершенно другие цифры, которые наглядно доказывали, что я мошенник! Вор!

Он прижал к голове свои пухлые ладони и принялся яростно растирать виски. Гуров смотрел на него, размышляя, играет Альметьев или нет. Поведение бывшего главбуха Амосова показалось ему ненаигранным. Альметьев переживал очень натурально, и даже Крячко, с которым полковник незаметно обменялся взглядом, слегка кивнул с серьезным видом.

Гуров снова перевел взгляд на сокрушающегося Альметьева и спросил:

– Кто-нибудь имел доступ к вашему компьютеру?

Альметьев не сразу понял суть вопроса, слишком погруженный в свои переживания. Потом перестал тереть голову и с взъерошенным видом уставился на полковника:

– Только теоретически.

– Это что означает? – не понял Гуров.

– У меня был отдельный кабинет. Тот же самый, который сейчас занимает новый главбух.

– Ну, не такой уж он и новый, – усмехнулся Гуров. – Ведь с момента вашего ухода прошло около двух лет.

– Два года, один месяц и двенадцать дней! – выпалил Альметьев.

– Вы столь тщательно фиксируете этот момент? – не мог скрыть своего удивления Гуров.

– Разумеется! Эта грязная история перевернула всю мою жизнь! Из-за нее я вместо преуспевающей солидной конторы оказался в задрипанной дыре с грошовой зарплатой и полным отсутствием уважения! Нынешний директор, Павел Петрович, – не могу сказать, что он плохой человек. Но вы сами понимаете, что он не может мне доверять полностью.

– Тогда почему он вообще принял вас на работу? – подал голос Станислав Крячко.

– Потому что на мне можно здорово сэкономить! – криво усмехнулся Альметьев. – Никого другого он за эти деньги не найдет! А у меня не было другого выхода. Пришлось поклониться и согласиться! Господи, я еще никогда в жизни не был так унижен!

– Прекратите, пожалуйста, ваши стенания! – поморщился Гуров. – Так мы не придем ни к какому конструктиву.

– Про кабинет расскажите, – снова вставил практичный Крячко. – И про компьютер. Я, знаете ли, большой материалист, в домовых, барабашек и прочую мистическую ерунду не верю, посему уверен, что в вашем компьютере покопались. Вполне земной человек. – И добавил не без ехидства: – Если, конечно, вы не врете.

– Я вру? – взвился было Альметьев, но Крячко с самым невозмутимым видом сказал:

– А почему нет? Все люди врут! Я, знаете ли, тоже постоянно вру.

Альметьев растерянно посмотрел на Гурова, но тот сохранял полное хладнокровие. Он лишь спросил:

– У кого был ключ от кабинета и мог ли кто-то проникнуть в него в ваше отсутствие?

– Ключ был только у меня и у Николая Николаевича, – стал объяснять развенчанный главбух. – Я всегда отпирал кабинет сам. Николай Николаевич, кажется, даже не носил ключи от моего кабинета с собой.

– А в течение дня вы куда-нибудь отлучались, конечно? На обед, к примеру, или в туалет? – с глубокомысленным видом спросил Крячко.

– Разумеется, я же живой человек, – немного сконфуженно ответил Альметьев.

– А кабинет всегда запирали?

– Ну… Нет, конечно. Если отлучался минут на десять, то не запирал.

Крячко продолжал смотреть на него выразительно, словно хотел сказать – ну вот видите, что же вы хотите?

– Но вы поймите! Невозможно за десять минут разобраться во всей бухгалтерии и внести подобные правки! Это долгая кропотливая работа! Нужно досконально изучить все проводки, чтобы внести именно те изменения, которые уронили бы тень на мою репутацию!

– Значит, это было сделано, скорее всего, ночью, – рассуждая сам с собою, сказал Гуров. – Или же в выходной день, когда в фонде никого нет.

– И человек этот должен отлично разбираться в бухгалтерии! – подхватил Альметьев.

– У вас есть кто-то на подозрении?

– Увы, – вздохнул Альметьев. – Среди тех, кто работает у Николая Николаевича, такого человека нет.

– А его дочь Дана? – неожиданно спросил Крячко, и даже Гуров удивленно повернулся к нему. Подобная мысль не приходила ему в голову.