Король без трона. Кадеты империатрицы

Молодая женщина опустилась в старое, потертое кресло и с видимым удовольствием протянула к огню свои застывшие ручки и ножки.

Бруслар не сводил восхищенного взора с ее порозовевшего личика. Он не сомневался в том, что эта молоденькая женщина если не принцесса, то, во всяком случае, очень высокого происхождения. Об этом говорили ее внешность, манеры, речь, изящный, хотя и очень простой, туалет.

Она говорила очень мало, отделываясь короткими фразами, но все же шевалье удалось узнать, что она прибыла из Авранша; она ехала в экипаже, но велела остановиться в одном лье от старого замка и пошла пешком, не желая никого компрометировать. Она дошла до морского берега, но — о, ужас! — не нашла ни одного судна, тогда как была уверена, что ее поджидает английское судно, специально высланное за ней. Она призналась, что ее преследуют, что она спасается от императорской полиции; что достаточно одного ее присутствия в доме для того, чтобы навлечь гонение на его хозяев, так как они, давая ей приют, становились тем самым ее сообщниками.

Шевалье и Бернар молча кивали головой, слушая ее рассказ. Каждый из них был занят своим делом: шевалье готовил аппетитную яичницу, тогда как его слуга цедил из бочонка кружку пенящегося сидра. Когда все было готово и расставлено на столе, Бернар, очевидно незнакомый с утонченными приемами, недолго думая взялся за спинку кресла, в котором сидела белокурая красавица, и подвинул его вместе с ней к накрытому столу.

— Вот так! — произнес он. — Ешьте-ка теперь, барынька, вовсю! И ешьте и пейте — это веселит душу.

— Грубый скот! — проворчал шевалье. — Ты как был, так и остался навсегда грубой свиньей… Мужичьем!

Но изгнанница смотрела на Бернара своими чистыми голубыми глазами и, обращаясь к хозяину, сказала нежным, певучим голоском:

— Оставьте его! Ведь намерение у него было доброе, а это самое главное. Во всяком случае, это много лучше фальши и лицемерия…

Сказав это, она глубоко-глубоко вздохнула. Затем, берясь за вилку, кротко промолвила:

— Предупреждаю вас, господа, что, немного подкрепившись пищей и слегка обогревшись, я тотчас же покину ваш гостеприимный кров. Я еще и сама не знаю, куда я пойду… одна-одинешенька, но, во всяком случае, избавлю вас от своего опасного присутствия.

— Ничуть не бывало! — возразил Бруслар. — Я этого не потерплю! Как? Вы хотите уйти из моего дома одна, да еще ночью? Слыханное ли это дело? Нет, вы это оставьте. Вы моя пленница, или, вернее, моя почетная гостья; ваша личность священна для меня, я отвечаю за вас головой! Отпустить вас одну неведомо на какие опасности! Нет, я позабочусь о том, чтобы найти возможность безопасно переправить вас в Англию, а до тех пор считайте этот дом своим. Для того чтобы вы знали, с кем вас столкнула судьба, и могли иметь доверие ко мне, позвольте вам представиться, мое имя вам многое скажет: я шевалье Сюльпис Герен де Бруслар, бывший лейтенант Фротте, друг Кадудаля. Теперь вы знаете, с кем имеете дело. Согласны ли вы принять мое гостеприимство?

С искренним ли или с деланым удивлением, но незнакомка радостно всплеснула руками и воскликнула:

— Вы Бруслар?.. И я у вас?.. О, какое счастье! Мной руководил сам Господь!..

Шевалье, склонившись в низком поклоне, с гордостью смаковал эффект, произведенный его именем (эффект, на который он заранее сильно рассчитывал).

— Шевалье, — продолжала между тем очаровательная блондинка, — вы, вероятно, уже поняли, что я связана тайной. Чужой тайной. Поэтому я лишена возможности назвать вам свое имя… Скажу вам только, что я, как вы знаете, принадлежу к вашей партии… Вы хорошо знаете моего мужа, и я надеюсь, что наступит день, когда…

— Я ничего не спрашиваю, — прервал ее шевалье. — Опять-таки повторяю, что вы здесь у себя. Если вам будет угодно почтить меня своим доверием, я буду счастлив выслушать вас, но я сам никогда не…

— О, как я узнаю по этой фразе прославленного шевалье де Бруслара! Вы именно такой, каким я и представляла себе вас, — промолвила прелестная блондинка, протягивая свою руку очарованному шевалье.

Он бережно принял изящную ручку и припал к ней пламенным поцелуем; он окончательно влюбился.

Надо сознаться, что шевалье Сюльпис Герен де Бруслар, последний вандеец и личный враг императора Наполеона, был, в сущности, большим простаком. Будь находившаяся перед ним женщина старой и некрасивой, он, конечно, точно так же спас бы ее от непогоды и предложил бы ей свой кров. Но вместе с тем он, конечно, тотчас же заподозрил бы тут что-нибудь неладное, подумал бы, что это шпионка Фуше, подосланная им с целью подстроить ему смертельную ловушку, а может быть, даже и осторожненько отравить его — как знать? Но достаточно было пышных белокурых волос незнакомки, ее чарующей улыбки и обаяния ее молодости, чтобы шевалье на все остальное закрыл глаза, беспрекословно принял на веру все ее слова и доверчиво влюбился в нее, как мальчишка, несмотря на свои пятьдесят лет с хвостиком. Его сердце не поддавалось влиянию времени.