Король безнравственности

«Я хотел, чтобы начиная с первого номера журнала кролик явился бы символом «Плейбоя». Ни собака, ни кошка не годились, потому что некоторые люди не любят кошек, другие не любят собак. Но назовите мне хотя бы одного человека, кто плохо бы относился к кролику? Он очень мил, наш кролик…»

Первый номер журнала, вышедший в конце 1953 года и поместивший в качестве своей первой «подружки месяца» фотографию полуодетой Мэрилин Монро, довольно выгодно отличался от подобных ему развлекательных изданий. Слегка прикрытые одеждой девицы, уютно поселенные на страницах ежемесячника, не выглядели вульгарно, а тексты были написаны на довольно-таки приличном профессиональном уровне. У Хефнера в то время не было денег для того, чтобы обращаться к крупным писателям, но он — вот где таится настоящая предприимчивость! — и тут нашел выход из положения: в первом же номере появились перепечатки из малознакомых американским читателям произведений классиков.

Первый номер журнала был продан в количестве почти 54 тысяч экземпляров. Такой успех позволил Хефнеру через некоторое время выпустить второй номер, а затем и третий. Уже в начале следующего года Хефнер писал: «Все кажется абсолютно нереальным. Мечта стала явью слишком быстро для того, чтобы я мог полностью воспринять успех».

К концу 1958 года ежемесячник вплотную приблизился к заветному рубежу — миллиону — и превзошел ненавистный Хефнеру по вполне понятным причинам «Эсквайр». Вспоминая, что на титульном листе первого номера журнала, состоящего всего из 44 страниц (ныне в журнале до 300 страниц текста), не стояло даже даты, Хефнер с явным самодовольством вещал: «Журнал непременно должен был погибнуть, а он выжил. Это настоящее чудо… Успех «Плейбоя» не имеет аналогов в современной истории издательского дела».

…Основать журнал в Соединенных Штатах? Для этого требуется, несомненно, определенная смелость. Ведь «Америка — страна по преимуществу журнальная», — говорил, возможно, несколько преувеличивая, бывший редактор «Харперс» Ф. Л. Аллен. В стране и поныне выходит свыше 60 журналов тиражом более миллиона экземпляров каждый. А всего ежемесячников в стране, если верить официальным источникам, — от 10 до 16 тысяч.

Но дело вовсе не в том, что герою нашего рассказа пришлось проявить смелость и, как это любят красочно описывать западные исследователи, «с громадными трудностями завоевывать газетно-журнальный мир Чикаго, а затем и всей страны». На самом деле этот самый мир был уже внутренне готов для принятия и признания подобного издания, просто ставка на «Плейбой» была сделана верно и ко времени. Поэтому странно слышать от Хефнера столь часто повторяемое слово «чудо». Нет, журнал выжил не чудом; он должен был не только выжить, но и преуспеть, ибо его появление на свет божий и рост тиража были обусловлены кризисом идеалов и моральных ценностей американского общества. Отказавшись от элементарных норм нравственности и справедливости, когда-то ею исповедуемых, буржуазия встала на путь аморализма и антигуманизма, которые были возведены в ранг официальных доктрин. А Хефнер стал не больше чем удачливым исполнителем этих доктрин.

«…Не человеческий разум, а секс»

Повинуясь не мифическому предназначению, а притягательной силе долларовых ассигнаций, впитав в себя философские воззрения реакционных буржуазных мыслителей, набив за время работы в «Эсквайре» и других потребительских журналах руку на торговле «маскультом», Хефнер обнаружил в массовой культуре современного Запада брешь, которую и заполнил своим изданием.

Уже в первом номере «Плейбоя» Хефнер выполняет обещание, данное в юности, — большим тиражом публикует свой манифест, в котором есть следующие примечательные слова: «Молодой человек вступает в жизнь, не зная, как ему вести себя в ней. «Плейбой» берет на себя миссию гида, и мы говорим всем этим парням, что есть главное в жизни».

Итак, Хефнер сразу же предлагает себя — через посредство своего детища — в гиды и поводыри целого поколения. Он торжественно обещает людям, что никоим образом не собирается докучать им. Процитируем в связи с этим еще один примечательный фрагмент из манифеста: «Мы не будем касаться государственных дел. Мы не будем способствовать разрешению международных конфликтов и не будем провозглашать высоких моральных истин. Если благодаря нам американский мужчина несколько раз дополнительно рассмеется, мы будем считать, что наше существование оправдано».

Над вопросом о том, что есть главное в жизни, неоднократно на протяжении всей истории задумывались лучшие умы человечества. Но в данном случае речь идет не обо всех людях, а только о тех американских мужчинах, в основном молодых городских парнях, которые склонны несколько раз дополнительно рассмеяться при прочтении очередной скабрезной шутки, фривольного анекдота. Что же есть главное в жизни для них?