Король Бонгинды. Тайна яхты «Полианта». Семь замков усыпальницы. Мания старого Деррика

Каждый вечер Холлин появлялся на верхней палубе. Руки его были засунуты в карманы, во рту торчала сигара. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Старый капитан, когда Холлин проходил мимо него, смотрел ему вслед, но замечаний не делал, хотя на борту яхты царила строгая дисциплина. Обычные матросы были обязаны по свистку выскакивать на палубу. Только стюард и Холлин не участвовали в обычной жизни команды. Но Джон никогда не позволял себе ничего, что могло быть истолковано как оскорбление или вызов. Он лишь охотно вступал в разговор.

Мистер Оксфорд большую часть дня проводил, погрузившись в сон на одном из шезлонгов. Над ним красовался огромный зонт, защищавший его от солнца.

В отличие от Оксфорда, мистер Миллс целыми днями пропадал в своей каюте. По–видимому, Оксфорд и Миллс были единственными пассажирами яхты. Команда состояла из трех офицеров, механика и его помощников, бухгалтера, радиста, дюжины матросов и капитана.

Покой на яхте нарушался только, когда радист принимал донесение. В каждом случае весь командный состав тут же собирался вместе и даже мистер Оксфорд просыпался, чтобы присоединиться к ним.

Как–то, после получения очередной радиограммы, «Полианта» резко изменила курс. Теперь яхта шла со значительно большей скоростью, чем прежде. Через некоторое время она без всякой видимой причины вновь поменяла курс, а затем снова направилась в прежнем, южном направлении.

В полдень один из матросов влез на мачту и начал осматривать горизонт в подзорную трубу. Вечером того дня все были почему–то очень молчаливы. Миллс нехотя и весьма односложно отвечал на вопросы Пенелопы, а мистер Оксфорд сидел, сложив руки на животе, и вообще не говорил ни слова. Пенелопа даже предположила, что он, по обыкновению, спал, но в этот раз это было не так.

Единственный, кто был по–прежнему весел — стюард Джон. Он подал ужин, а потом вынес на палубу кофе. Уже позднее Пенелопа, выйдя на верхнюю палубу, обнаружила здесь стюарда, дремлющим на капитанском мостике. При ее появлении Джон встал.

— Не пожелаете ли вы чего–нибудь, прежде чем уйдете спать, мисс Питт?

— Нет, благодарю вас, Джон.

— Я поставил на столик в вашей каюте минеральную воду. И не забудьте, что ваша дверь запирается. В котором часу завтра утром вы хотите пить чай? Вам придется самой подойти к дверям, чтобы взять его. Я неплохой стюард, но очень застенчивая горничная. Как настроены остальные пассажиры?

— Очень молчаливы. Джон, не можете ли вы мне сказать, куда мы плывем?

— Я сам не имею об этом ни малейшего понятия. Возможно, что через Панамский канал к островам Тихого океана.

— Кому принадлежит эта яхта?

— Не помню имени владельца — какой–то французский герцог. Но сейчас она зафрахтована Ксенократом.

— Мистером Оксфордом?

— Да.

— Вы его близко знаете?

— Мы не были знакомы до тех пор, пока я не очутился на яхте. Но вы хотите не только это спросить. Должно быть, вас интересует, почему такой небесталанный человек, как я, согласился занять столь скромное положение на яхте мистера Оксфорда?

— Да, я не раз думала об этом, — призналась Пенелопа.

— Разумеется. Только разочарованная старая дева не обратила бы на это внимания. Даже не знаю, как объяснить вам все это. Предположите хотя бы, что я — бедный шотландский студент, решивший подзаработать во время каникул, чтобы было чем заплатить за учебу. Это звучит достаточно правдоподобно, чтобы вы могли поверить этому?

— Нет, — ответила Пенелопа и, решив, что уже достаточно поболтала со стюардом, пожелала ему спокойной ночи.

Джон прислушался к щелчку замка ее двери и поспешил обратно на палубу. Чья–то темная фигура, притаившаяся в тени, приблизилась к нему.

— Спрячь свои пистолеты, дружок, — недовольно сказал Джон. — И можешь спать. Почему ты до сих пор не лег?

— Потому что я лягу не раньше, чем ты, — ответил резкий голос. — Здесь все равны, и я отлично знаю свое место. Я все обдумал и знаю, чего хочу. Это будет стоить старику двадцать тысяч фунтов, и я хочу, чтобы он выплатил мне их здесь, а потом высадил где–нибудь в Южной Америке.

Джон вытащил из кармана портсигар и закурил.

— Ты с ума сошел, — бросил он и отвернулся.

— Послушай–ка, скажи мне, кто эта юбка?

— Что ты хочешь знать о ней? — спросил Джон вновь повернувшись к собеседнику.

— Я имею в виду женщину в каюте. Кто она? Красивая женщина!

— Холлин, — спокойно сказал Джон. — Ты в самом деле хочешь попасть в Южную Америку? Тогда не заикайся больше об этой даме. И выслушай меня внимательно. Если ты вздумаешь послать ей еще раз воздушный поцелуй, то тебе придется плохо, несмотря на твои револьверы. Ты даже не узнаешь, откуда возьмется пуля, которая пробьет твой лоб. Рекомендую помнить об этом.

— Что ты из–за нее поднимаешь столько шума? Разве я не веду себя по–джентльменски? Разве не я пришил Кроулея, когда он захотел накрыть тебя?

— Ты лжешь, — равнодушно сказал стюард. — Для того, чтобы убить Кроулея, вообще не было никаких оснований.

Каюта Пенелопы была расположена на одном уровне с палубой и через иллюминатор она наблюдала за беседой этих двух людей. Внезапно она совершенно отчетливо услышала: