Король Дебрей

Я пожала плечами. Сама не понимаю, почему сказала это. Стесняться мне нечего, секретов не утаиваю. Да и сейчас в коридоре никого не было, несмотря на отсутствие звонка на урок.

– Спокойнее.

Артур учтиво согласился.

– Тогда, до завтра!

– Эй! – Крикнула я, когда тот уже обернулся: – Меня Рина зовут. Запомни.

Округлив глаза, он улыбнулся еще шире. Бодренько покивав, мальчишка торопливо побежал по своим делам. От улыбки у меня свело скулы.

«А ведь он даже не пытался съязвить» – подумала я. Обычно дети в его возрасте не расположены на разговор. Некоторые и вовсе стремятся задеть хоть кого-то, чтобы самим не стать объектом травли. «Ох, несладко тебе будет здесь… несладко…»

***

– К тебе опять отец приезжал?!

Я вздрогнула от неожиданного выкрика матери. Металлическая спица с лязгом упала на потертый от мебели паркет. Рука дрожала, но я сохраняла хладнокровие. Это далеко не первый ее «приступ» внезапной злости на пустом месте.

– Нет, с чего ты взяла?

– Я же знаю, что вы видитесь! О чем вы с ним разговариваете?

– Видимся. – Я всегда старалась быть с ней честной, как бы трудно мне после этого ни было. Странно, у меня никогда не возникало желания врать ей, да и кому-либо еще. Может, потому что я этого не умела, а может от самодисциплины. К тому же, ложь всегда чревата последствиями. Или же это обычное здравомыслие. Вечно поддерживать легенды без прокола в показаниях может не каждый. Точно не я. – Мы с отцом ни о чем не говорим. Мне не о чем с ним говорить. Сама же знаешь.

Она прищурилась, но кивнула.

– Риночка, ты же понимаешь, что я делаю все для твоего же блага.

Ой, как я не любила эти разговоры. Всегда, когда мама начинала диалог так, это сводилось к тому, что я должна быть благодарна ей. Она делает все, другие – ничего. Вот краткий итог.

– Да, понимаю.

– И ты понимаешь, что общение с отцом – не приведет ни к чему хорошему.

Хладнокровие… только хладнокровие…

– Я знаю. – Резко отрезала я.

– И ты понимаешь, что…

– Мам! – Спица снова упала на пол. – Я знаю!

Но та меня не слушала: – … Что отец больше к нам не вернется. Он выбрал не нас. У него другая семья и как бы ты его не уговаривала…

– Мам! Я никого не уговариваю.

– … ты хочешь, чтобы он был с нами. Я понимаю это, но он променял тебя на…

Слушать это не было сил. Каждый раз одно и то же: она пережила все на свете, а другие должны воздать ей за это. И так год за годом этот долговой снежный ком растет и не тает.

Я закрыла глаза и «отключила сознание». Сейчас в комнате сидела не я, а моя проекция. Это невыносимо…

Мне нужен друг… Мне нужен друг…

Мне нужен дядя Алик, но его нет рядом. Он может придти только утром. С другой стороны, а чем он мне поможет? Ничем…

Мне никто не поможет кроме меня самой. Мне не на кого положиться. Моих криков никто не услышит. Остается только выждать время. Нужно постараться не стать Джеком и не утонуть у себя дома.

***

Приоткрыв дверь библиотеки, я увидела пшеничного цвета волосы, чему невольно обрадовалась. Как мы и договаривались, заходить не было нужды, потому я просто стояла, опершись о стену.

Он слегка вздрогнул, увидев меня, но растянул улыбку шире обычного.

– Грызем гранит науки?

– Да так, известняк. – Со смешком ответил он.

Известняк, а сам кое-как держит дюжину учебников. Как раньше заставляли детей «носить кирпичи», так и сейчас ничего не изменилось.

– Давай помогу. – Он стыдливо отнекивался, но я взяла добротную охапку в свои руки. – Вместе веселее.

Правда, у меня самой за плечами был не менее тяжелый рюкзак и нужно спешить домой, но идея дойти до «Залеска» и увидеть, что там за оградой была чертовски манящей.

Вчера я была лишена каких-либо сил после материнских выговоров, но сейчас это не имело значения. Она всегда думает об одном и много, это ее отличает от Бориски. Он поверхностный, а она – излишне глубокая. Придумает себе что-нибудь и принимает за чистую монету.

Сейчас домашнего конфликта не было. Я заставила себя забыть его. Сейчас есть только Артур. Этот мальчик был приятен мне.

Мы покинули территорию школы. До его дома идти еще далеко, и он понимал это. Пауза и без того затянулась смущая нас обоих. Поэтому, он заговорил первым.

– Значит, тебя Рина зовут?

– Ага. Дурацкое имя, да? Мне ничуть не нравится. Все меня то Ринка, то Риночка, называют. Противно.

Наверное, начинать с жалоб очень глупо. Я сказала это, не думая о последствиях.

– Нет, не дурацкое, – отрезал он, нахмурив брови: – Тебя просто называют ласкательно, как ребенка. – Я удивилась такому ответу. – Меня тоже вечно Артуриком зовут.

– Тоже нервирует?

Он пожал плечами: – Все ненужное пропускаю мимо ушей.

Я уважительно кивнула: – Одобряю. Универсальный подход. Ты, должно быть, умный парень.

– Не то что бы… – Артур заметно смутился. Хвастать он явно не любил.

– Нет, правда. Я всю жизнь живу здесь. Всех местных оборванцев в лицо знаю. Никто из них такими умениями похвалиться не может. Они делятся на два лагеря: либо сами провокаторы, либо просто рады в перепалку попасть. Никто никого не слушает, никто никого не слышит. Даже жаль, что ты останешься здесь. Местный контингент – не для тебя.