Король-Дракон

Улыбка Бринд Амора исчезла, как только он вошел в свою палатку. Обстоятельства действительно выглядели благоприятными и вдохновляющими, первые победы достались легко. Разгром преторианской гвардии в горах превзошел их самые смелые ожидания, равно как и поведение их союзников хьюготов. Но волшебник успел приобрести достаточный опыт, чтобы умерить свое ликование. Ни один из эриадорских флотов еще не сталкивался с боевыми кораблями Эйвона, и хотя Принстаун вот-вот сдастся (если уже не сдался), этот северный город вражеского государства никогда не рассматривался как серьезный фактор, от которого зависел их дальнейший успех. В конце концов, перед последним перемирием Эриадор уже захватывал Принстаун, и тогда там тоже не было ни гарнизона, ни кого-либо из волшебников-герцогов, приближенных Гринспэрроу.

Первые, легко доставшиеся победы… но ведь именно на это они и рассчитывали еще до вторжения. Однако было бы глупо со стороны эриадорцев и их союзников преисполниться самоуверенности теперь, когда эти запланированные победы стали явью.

Волшебник хорошо знал, что предстоящий путь с каждым шагом будет становиться труднее и опаснее.

Скоро основному отряду Бринд Амора предстоит нелегкий спуск по реке Данкерн, в самом сердце Эйвона, к Уорчестеру.

— Уорчестер, — вслух произнес Бринд Амор. Он знал этот город, потому что бывал в нем множество раз в далеком прошлом. Он больше походил на крепость, а стены — такой же высоты, как у самого Карлайла.

По сравнению с этим участком пути недавняя битва с преторианской гвардией покажется всего лишь пустяковым столкновением, потому что, когда они встретят организованное сопротивление, враг будет сильно превосходить численностью армию Бринд Амора. Даже если они пробьются, эриадорцам придется пройти еще двести миль по враждебной территории, прежде чем они достигнут высоких стен укрепленного Карлайла.

И перспективы западного эриадорского флота представлялись равно сомнительными. Смогут ли сорок галеонов с эскортом рыбацких судов благополучно пройти через узкий пролив Мэн, прямо между мощными укреплениями Мэннингтона и Эорн Фаста? Барандуин мало учитывался при всех военных приготовлениях, но, говоря по правде, дикий зеленый остров обладал гораздо более сильной флотилией, чем Эриадор, если даже собрать воедино все их боевые корабли.

Еще хуже, по расчетам Бринд Амора, выглядело магическое противостояние. Он был один, а его вид магии — могущество, приобретенное путем использования природной стихии: яркого солнца и ветра, силы шторма или крепости дерева, — миновал стадию наивысшего расцвета много веков назад. Бринд Амор вступил в схватку с герцогом Парагором и его демоном и едва уцелел. Как сможет он выступить против других союзников Гринспэрроу, полных дьявольской силы? И как он сможет противостоять самому Гринспэрроу, который был так же стар, как он, но бодрствовал все эти века, набираясь могущества?

Исход предстоящей войны внезапно показался Бринд Амору почти безнадежным, но он понимал, что у него нет выбора. После того как его открыто провозгласили королем в Кэр Макдональде, в то время как на троне Эйвона восседал злобный чародей Гринспэрроу, сохранить мир все равно стало невозможно. Теперь, когда герцоги Моркней и Парагор погибли, а Ресмор сидел в темнице Кэр Макдональда, когда Принстаун дрогнул, обессиленный недавней войной, именно теперь настало время, может быть, последний истинный шанс для Эриадора стряхнуть власть мрачного короля Гринспэрроу.

Бринд Амор сел на раскладную кровать и потер усталые глаза. Минутой позже ему показалось, что у него начались галлюцинации, — большая птица резко сложила крылья и безмолвно проскользнула сквозь складки полога палатки.

Сова?

Птица порхнула к перекладине столба в центре палатки, на которой висел фонарь. Она прямо смотрела на Бринд Амора, как будто узнавая его, и маг догадался, что это не случайная встреча.

— Ну, и что же тебе надо? — спросил волшебник, задаваясь вопросом, не нанес ли ему визит Гринспэрроу собственной персоной, желая отомстить.

Сова слегка повернула голову, и Бринд Амор замолчал, прочитав нечто странное в огромных глазах ночной птицы. Не отражение, а образ каменной башни, высокой и узкой, с плоской площадкой наверху, стоявшей среди диких гор. Величественная колонна из выветренных камней.

— Бринд Амор!..

Зов был отдаленным, очень отдаленным, подобным шепоту ночного ветерка.

— Что тебе надо? — снова спросил старый волшебник у птицы, на этот раз почти беззвучно.

Сова сорвалась с перекладины и вылетела из палатки, не издав ни звука.

Бринд Амор снова потер глаза и оглядел палатку, размышляя, не задремал ли он. Волшебник посмотрел на свой хрустальный шар, думая, что, возможно, там он найдет какие-то ответы, но затем покачал головой. Он провел много часов, вступая в контакт со своими военачальниками на западе и востоке, и был сейчас слишком утомлен, чтобы снова посылать свои мысли в хрустальный шар.

Он лег на кровать и вскоре заснул глубоким сном.