Король драконов

По поляне пронесся едва слышный звон. Искорка Вечернего коснулась цветка, потом еще одного.

— Дзинь! Динь! Дзинь! — Вечерний звонил цветками без складу и ладу, не выдерживая ни ритма, ни мелодии. Он то надолго замирал, то вдруг начинал суматошно метаться по поляне. Скачущая по лугу корова с боталом справилась бы лучше. Я уже было открыла рот, чтобы поправить маленького неумелого музыканта. Чужая воля остановила меня без жестов и слов.

«Слушай!» Я подчинилась безмолвному приказу.

Странные вещи происходили со звуками. Как-то окреп, усилился шум далекого ручья, ветер донес равномерное уханье совы, негромко скрипели остывающие после жаркого дня деревья. И во все это вплетался тонкий хрустальный перезвон цветков. Вплетался, чтобы поддержать и повести, остановить или отметить паузу.

Негромко загудела натянутая меж веток паутина.

Доннн!

Вздохнул опадающий в неурочную пору лист.

Дзинь! Дзинь!

Скрипнул скатывающийся с маленькой горки камешек.

Динь! Донн!

С шорохом откатилась веточка под лапами пробегавшей мимо лисы.

Динь! Донн!

То один, то другой звук вечернего леса долетал до поляны, чтобы сплестись с мелодией маленького музыканта и вновь уйти или остаться основой.

На синих лепестках заблестели капельки вечерней росы. Звон стал глуше. Синие лепестки закрывались.

Динь! Дзинь! Донн! — отчаянно заметалась меж цветков искорка, удерживая на поляне музыку леса, но пора Вечернего уходила.

Динь! Дон! Дон! — Звон становился все тише. И вот, когда почти утихли хрустальные звуки, когда музыка почти ушла за грань слышимого, ниоткуда родилась нежная протяжная трель. Она ширилась, росла, вплеталась и вилась, полнила собой поляну, поднималась к вечернему небу и растекалась у корней. Она подхватила угасающую мелодию Вечернего и унесла к звездам.

Настала тишина. Перворожденный на поляне застыл с поднесенной к губам флейтой. Сколько мы еще сидели, впитывая память о вечерней песне? Я не знала. Но позже на поляну начали выходить по одному стройные фигуры в плащах и кланяться застывшему музыканту. Я тоже вышла, когда настал мой черед. Каждый мой шаг был попирающим вечернюю песню кощунством. Я тоже не стала ничего говорить, низко поклонилась мастеру. Вышедший рядом Воротник на мгновение положил голову флейтисту на колени.

Проводник ждал нас у деревьев.

Весь обратный путь я восхищенно слушала ночной лес. Тончайшая ткань Музыки Ночи расползалась под моей неловкой хваткой, но я еще помнила, еще была полна той самой, единственной трелью на поляне. Есть вершины, что нам покорить суждено, есть те, что одолеть в нашей власти. Но есть дороги, на которые не стоит даже ступать. Можно лишь глядеть со стороны со щемящим восторгом.

Я поняла, что Перворожденного перед нами нет, когда под моей ногой зачернела полоса дороги.

— Знаете что? — сказала я Воротнику с Мышаком. — Я, пожалуй, не буду сегодня спать.

Сон развеет это колдовство. Ощущение музыки уйдет безвозвратно. А пока я могла посидеть у костра и послушать песню растущей травы.

Глава тридцать первая РУБЕЖ

— Вот серебряная монета. За меня, за коня и за птицу. И спать где-нибудь можно лечь? А то я за ночь глаз не сомкнула!

— Да, в избе и постелю…

— Тетенька, тетенька, а меч у вас есть?

— Есть.

— А вы им головы рубили?

— Нет.

— А почему?

— Никого догнать не смогла. А ты быстро бегаешь? — Я оценивающе глянула на мальчишку, положив руку на рукоять Шпильки. (Малец засомневался.) — Мою птичку обгонишь?

Рядом выдвинулся Воротник, и надоедливое дитя решило отступить.

— А песню споете? — уже с безопасного отдаления поинтересовался бойкий внук.

— Нет! Знаете, не надо стелить в избе, — сказала я хлопочущей по хозяйству бодрой старушке, — У вас сеновал есть? А просто стог где-нибудь неподале… — Я еще раз глянула на носящегося по двору мальчишку. — …Подальше от села?

— Близко! Очень близко! — шептал себе Черный Повар, нещадно настегивая коня. Да, недавно он уже так себе шептал. Да, он остался после этого ни с чем. Но Черный Повар не собирался менять привычек из-за парочки неудачных случаев. Он настигнет их. Все равно настигнет. А шепот все равно слышат только он сам и его конь, так что, даже если ничего не получится, он не будет выглядеть глупо. Но в этот раз неудачи не будет! Он настигнет дракона! Обязательно!

Копыта стучали все ближе и ближе. Вот в темноте зачернела фигура чернее всякой ночи. Угрожающе подняла руку.

— Не-э-эт! — Я вздрогнула и проснулась. От толчка зашелестела сухая трава, в образовавшуюся прореху заглянул солнечный лучик.

Так это был только сон… Я вздрогнула и поежилась. Сено щекотало меня в душистых объятиях, но спать уже не хотелось. Я вздохнула и выбралась из стога. Рядом что-то зашуршало. Я отскочила, но тут же облегченно остановилась. Из сена высунулся здоровенный клюв. Воротник. Понятно. Тоже пришел сюда спать, когда наконец наелся.

Я глянула поверх деревьев. До гор осталось совсем немного, и лес уже не мог заслонить заснеженные громады. Они высились впереди, окутанные туманной дымкой.