Король футбола

Они вышли вместе, непринужденно болтая. Но когда Саид, расставшись с Рефиком, направился домой, мысли его невольно вернулись к болезни: после месячного лечения самочувствие его значительно улучшилось, впрочем, как и зрение, - ему уже не нужно было подносить книгу или газету к самому носу, его перестал раздражать яркий свет, и он без промаха бил по подушке, если ему случалось потренироваться с нею по утрам. Единственно, чего он не мог понять, так это поездки в Америку, - почему оба врача в один голос настаивают на его путешествии за океан? Зачем оно ему? Он по-прежнему готов ежедневно принимать все лекарства, терпеть все уколы, лишь бы не расставаться с Севим…

Тетушка, ничего не сказав о Севим,; сама подала ему обед, поставила на стол бутылку вина. Теперь Саид был не прочь выпить бокал-другой. Когда Беррин-ханым с тревогой пожаловалась Рефику, что племянник начал прикладываться к бутылке, тот обрадовался и даже заметил, что было бы совсем неплохо, если бы Саид начал еще играть в картишки, танцевать и ухаживать за женщинами. Все прекрасно: лечение пошло на пользу, ведь Саид возвращается к жизни.

Зазвонил телефон.

- Саид, любимый мой, - услышал он голос Севим. - У меня новость. Я все-таки уломала его. Да, да, он согласился, хотя и с трудом…

От «любимый мой» приятно закружилась голова, правда, Саид не понял, кого уламывали, кто и на что согласился, однако переспросить он постеснялся.

- Сначала он говорил, - продолжала Севим, - что у него нет времени, но я очень его просила. Вот он в конце концов и согласился… Алло, алло, ты меня слушаешь? Алло-о! Ты что, не рад?

- Рад, очень рад…

- Почему ж я не слышу слов благодарности? Я так старалась для тебя… Можешь начать хоть завтра. Вот Ахмед стоит рядом, поговори с ним сам…

Только теперь Саид понял, о чем идет речь.

- Сейчас, сию минуту… Я приеду, - заторопился Саид.

По дороге он заскочил за цветами, впопыхах забыл взять сдачу, и продавец догнал его уже на улице. На пороге дома Саид радостно обнял горничную, чем немало смутил ее и смутился сам, а потом долго извинялся, говоря, что принял ее за Севим.

- Севим-ханым и Ахмед-бей там. - Горничная показала на дверь гостиной.

Однако Саид не нашел их ни в гостиной, ни в другой комнате, куда нерешительно заглянул. Нетерпеливо расхаживая по гостиной, он вдруг увидел, что повсюду, на столиках, на стенах, на камине, стояли и висели фотографии, которых он раньше никогда не замечал. Да, значит, и впрямь лечение благотворно подействовало на его зрение… На всех фотографиях красовались парочки, неизменно в спортивных костюмах, причем каждый раз мужчина держал женщину за талию. Приглядевшись внимательнее, Саид на первой фотографии узнал Севим и прочитал надпись: «Моей любимой в память о лыжной неделе на Улудаге. Ты - одно из самых незабываемых впечатлений в моей жизни, мой самый главный рекорд».

«Аи да Севим! Она к тому же и лыжница!» - подумал Саид. Оказалось, что на каждой фотографии Севим была запечатлена в компании спортсменов самых разных видов спорта. Севим в гимнастической форме и надпись: «В память о том дне, когда я начал с тобой заниматься гимнастикой». Севим в купальнике на носу яхты и надпись: «В память о прекрасно проведенном дне».

«Аллах, Аллах, какая же Севим разносторонняя спортсменка… И лыжи, и гимнастика, и гонки на яхте… Не будь я Саид, если не стану футболистом!…»

Тут он обнаружил целую стену, увешанную фотографиями футболистов, и погрузился в чтение автографов так, словно был усердным посетителем в музее, изучающим все надписи под картинами.

Дверь скрипнула, и в гостиную вышла женщина; Саид радостно кинулся к ней и, конечно, обнял, ведь Севим только что назвала его «любимый мой». Но вошедшая стала вырываться из его объятий, крича: «Спасите!» Оказалось, что он обнял опять не Севим, а дальнюю родственницу Ферфейерверков, даму весьма любвеобильную, успевшую уже четырежды овдоветь.

- Извините, я подумал, что это мама-ханым, - залепетал бедный жених, совсем запутавшись в женщинах этого дома.

На крик прибежала Севим.

- Что ты подумал? - визгливо спросила она.

- Я… это… то есть вы… ваша мама…

Севим побледнела от гнева. До каких пор он будет ошибаться?! Раньше обнимал мать, теперь перешел на родственниц…

Саид и пострадавшая продолжали приносить друг другу извинения, порядком затянувшиеся, ибо родственница уже жалела, что столь опрометчиво позвала на помощь.

А Севим кипела от возмущения, уже сомневаясь, действительно ли ее тип дурак и разиня или же он великий хитрец, который только притворяется простачком, а сам так и норовит обнять какую-нибудь женщину…

Расстроенный Саид, не зная, как оправдаться в глазах невесты, спросил:

- Как вы себя сегодня чувствуете? А где же наш Ахмед?

Невеста не выдержала и затряслась от приступа нервного смеха. Успокоившись, она опустилась в кресло-качалку и небрежно проговорила:

- Ты опоздал: Ахмед только что ушел.