Король футбола

- У Брамса до тридцати лет не росла борода… Севим взглянула на бледное, безбородое лицо жениха и рассмеялась. Потом кокетливо взяла его под руку и потянула к свободному столику: ее растрогали откровенность и беспомощность Саида. Скованность его будто рукой сняло, и он заговорил наконец о том, что гвоздем засело в его душе, - о ребенке… Севим ему объяснила, что он из-за своей математики ни черта не смыслит в жизни, а потом проворковала едва слышно:

- Любимый, может быть, ты меня в чем-то подозреваешь?

Когда Саид услыхал слово «любимый», сердце в его груди так и замерло.

- Нет! - воскликнул он. - Никогда!…

К ним подошел Суат Негритос и спросил у Саида:

- Могу ли я похитить вашу невесту на следующий танец?

Саид гордо улыбнулся.

- Конечно, весьма польщен…

Они ушли танцевать, а Саид, стараясь не привлекать к себе внимания, начал наблюдать за своей удивительной невестой. Она танцевала без отдыха, то с одним, то с другим, а между танцами оживленно болтала с гостями, казалось, совсем забыв о женихе. Впрочем, забыла его не только Севим, все гости вели себя так, будто пришли не на церемонию обручения, а на светский раут, чтобы выпить, повеселиться, потанцевать…

Только Саид не забыл о причине сегодняшнего празднества. Полагая, что с его стороны нетактично надолго оставлять невесту, он приблизился к столику, за которым сидела Севим, прижавшись к Ахмеду Стене и положив голову ему на плечо. Первое, что бросилось Саиду в глаза, была знаменитая левая нога защитника ПыС'а, которая энергично дергалась. Испугавшись, как бы не приключилось какой беды, Севим еще крепче прижалась к Ахмеду.

- Что-нибудь случилось? - спросила она Саида. Тот увидел наконец, что его невеста обнимает Ахмеда, смутился и ответил, заикаясь:

- П-прошу простить… Нет… Ничего. Я не буду вас беспокоить…

Он отошел, пораженный способностью Ахмеда Стены нервничать именно левой ногой. Такую неврологическую аномалию может объяснить, пожалуй, только Абдюшюкюр-бей. Саид не нашел его. Скорее всего, тот уже уехал. Тогда Саид поискал Зихни-бея, но и его не увидел. Мадам Анжела с необыкновенной для своего возраста легкостью выделывала па какого-то современного танца. Саид решил обратиться к Кысмети-бею, которого, правда, недолюбливал. Однако и того след простыл. Тогда он подошел к тетушке Беррин-ханым, сидевшей в углу в кресле, склонился к ее уху и шепотом спросил:

- Тетушка, где Кысмети-бей?

- Все ушли, сынок, уже поздно.

- Не попрощавшись?

- Они не хотели тебя беспокоить. Ты как раз танцевал с Севим. Со мной они простились и просили передать, что желают тебе счастья.

Он отошел от тетушки и увидел своего дальнего родственника Мухитин-бея, которого всю жизнь преследовали неудачи коммерческого характера, в результате чего тот уже давно промотал свою долю наследства. Как все неудачники, он, естественно, считал себя великим коммерсантом, которому просто дьявольски не везет в жизни. Увидев приближающегося к нему Саида, Мухитин-бей сразу смекнул, что неплохо было бы вытянуть из счастливого жениха деньжат.

Обменявшись с родственником несколькими ничего не значащими фразами, Саид вдруг спросил:

- Я хотел бы узнать у вас, эфенди, о весьма странном явлении.

- Пожалуйста, сынок.

- Может ли, по-вашему, у человека, который нервничает, дергаться нога так, что он не в силах с нею справиться? Неужели нога может не слушаться человека?

Мухитин-бей внимательно посмотрел на Саида, пытаясь угадать, как лучше ответить, чтобы угодить жениху. Ведь не исключено, что Саид спрашивает о своей неуправляемой ноге. Если он даст подходящий ответ, то довольный Саид, может, и раскошелится. Старик собирался было рассказать жениху удивительную историю о том, как в годы первой мировой войны одному раненому офицеру пришили чужую ногу и та не желала слушаться хозяина, но к Саиду подошел весьма солидный и настойчивый господин, которого не меньше, чем проторговавшегося коммерсанта, привлекали капиталы Рыжисынов, и увел его с собой.