Король футбола

- Если так пойдет дальше, друг мой, ПыС скатится на последнее место. Неужели ты допустишь это? Ахмед Стена - девять десятых команды, я уж не говорю, что за него мы уплатили триста тысяч лир. Пусти Севим на футбол! - Болтун-бей решил взять быка за рога. - Когда твоя дочь на трибуне, Ахмед превращается в стену неприступной крепости. А если ее нет, стена рушится, и крепость берут враги…

Страстная, пламенная речь Дюндара Болтун-бея произвела на палашу Ферфейерверка огромное впечатление. Шутка ли: девять десятых ПыС'а! Триста тысяч лир!

- Лучшим выходом из этой ситуации, - эффектно закончил свою речь Болтун-бей, - была бы свадьба Ахмеда и Севим.

Потрясенный Хасип-бей чуть было не спросил, почему же тогда Ахмед не женится, но осекся, вовремя взяв себя в руки. Зачем Ферфейерверкам этот брак: у Ахмеда ни денег, ни положения в обществе. Кроме того, Ахмеда при всем желании не отнесешь к интеллектуальной элите, не говоря уже о том, что он забулдыга и самый вульгарный картежник. В то же время Хасип-бей был крайне польщен и даже горд, узнав от Болтун-бея, какое, оказывается, значение имеет его дочь в судьбе ПыС'а и знаменитого защитника этого клуба. И если бы не карты, то можно было бы согласиться на брак Севим с этим необыкновенным, непроходимым защитником и даже открыть для зятя небольшой спортивный магазинчик…

В общем, он готов посоветоваться с супругой - так и сказал Хасип-бей на прощанье генеральному председателю Болтун-бею.

В ту же ночь супруги Ферфейерверк впервые серьезно говорили о будущем своей дочери. Разговор получился недлинным.

- Надо поскорее выдать Севим замуж, - сказала мамаша и добавила: - Был бы муж, а уж там…

- Конечно! - согласно подтвердил папаша. - После свадьбы пусть муж и следит за ней. Выйдет замуж, тогда может вдохновлять кого угодно: хоть Ахмеда Стену, хоть Суата Негритоса - мне все равно.

Уже на следующее утро заботливые родители начали исподволь приглядывать супруга для Севим.

Справедливости ради надо отметить, что кандидатура стоппера из ПыС'а не рассматривалась в руководящих кругах семьи Ферфейерверков не потому, что он был картежником, кретином и мог работать только ногами, - при желании Хасип-бей нашел бы для него подходящее занятие в системе сбыта дамского белья. Беда была в том, что сам Ахмед Стена и слышать не хотел о женитьбе на Севим. Девушка успела передружить со всеми футболистами основного состава команды ПыС, включая запасных игроков. Добрая фея команды «Пыль Столбом» как бы породнила всех футболистов, сделав их духовными братьями. Потому сам Ахмед относился теперь к девушке по-братски и даже уговаривал ее поскорее выйти замуж.

- После свадьбы, дорогая, наши отношения не будут мозолить всем глаза.

Севим соглашалась, но где взять жениха? Широкий круг знакомств оказался на самом деле узким местом в брачном вопросе.

Тем не менее дело не терпело отлагательств, и в один прекрасный день Мехджуре-ханым объявила дочери, что та должна выйти замуж до окончания футбольного сезона.

ВЕЛЬМОЖНЫЙ РОД ШАФРАН-ЗАДЕ

Он отыскался сам по себе. То есть никто его не искал. Пока взоры Ферфейерверков блуждали в поисках ангела по небу, жених брел по грешной земле, не подозревая о надвигающихся событиях. Звали этого несчастного Саид Рыжисын. Юноша с таким характером. с таким темпераментом был истинной находкой для Севим. В другое время гордая девушка не посмотрела бы в его сторону. Но наступил день, когда мама хлопнула ладонью об стол и решительно сказала:

- Или ты сама найдешь себе мужа, или выйдешь за того, кого мы с отцом тебе посватаем.

Бедняжка заперлась в своей девичьей комнатке, всласть поплакала, затем вышла и сказала, что согласна на брак с первым же попавшимся мужчиной, который не будет вмешиваться в ее дела и топтать ее личную свободу…

Саид Рыжисын, вопреки фамильной традиции, был белобрыс, белобров, белокож и белолиц - можно было подумать, что его с ног до головы вываляли в муке. Глаза Саида постоянно слезились, ибо белые реснички не защищали их от света. Даже за темными очками глаза были всегда прищурены. Кроме того, молодой человек страдал близорукостью, равной минус пятнадцать. Он вечно на что-нибудь натыкался, и его белое тело было разукрашено ссадинами и синяками всех цветов и оттенков. Росту в нем было сто восемьдесят четыре сантиметра, а веса - всего пятьдесят один килограмм, поэтому он казался двухметровой жердью. Никто не мог точно определить его возраст. Одни говорили, что ему не менее сорока, другие уверяли, что нет и шестнадцати. И только сам Саид знал, что ему исполнилось двадцать четыре года.