Король Георг V

Королева Мод, робкая и страдающая невралгией женщина, так до конца и не приспособилась к норвежской жизни. Подданные находили ее холодной и неучтивой, она же считала их жадными и неблагодарными. Длительные юридические разбирательства по поводу ее брачного контракта еще больше омрачили эти «годы ссылки». Королева находила себе отдохновение в английском парке, который устроила в королевской резиденции Бигдё Конгсгаард, и в ежегодных выездах на лето в свой английский дом, находившийся неподалеку от Сандрингема.

Ее брат тоже радовался возвращению домой. Под руководством Бигге он разработал программу своего участия в общественных мероприятиях, которая год от года оставалась неизменной. Леди Монксвелл, жена председателя Совета графства Лондон, так описывает в своем дневнике открытие новой трамвайной линии в Вестминстере: «Бедняга принц, у которого осталось не так-то много волос, вынужден был едва ли не всю дорогу до Тутинга и обратно держать шляпу в трех дюймах над головой. Этим милым, добрым членам королевской семьи так приходится страдать, чтобы сделать все как можно лучше!»

Он расширял свой политический кругозор, читая документы правительства и Форин оффис, которые присылали ему по распоряжению короля, а также посещая заседания палаты лордов и заседая в Королевской комиссии по продовольствию и импорту в военное время. И еще он регулярно обедал с ведущими политиками. После одной такой встречи Бальфур сказал Эшеру: «Кроме германского императора он единственный принц крови, с которым я могу говорить как мужчина с мужчиной». Автор книги «В защиту философских сомнений» также добавлял: «Он действительно умен». Нет причин оспаривать искренность первого замечания Бальфура, тогда как второе, несомненно, явная лесть — он, видимо, надеялся, что Эшер обязательно передаст его слова принцу.

Несмотря на все возрастающую увлеченность этой деятельностью, принц Уэльский не слишком легко привыкал к общественной жизни. Его постоянно преследовали легкие недомогания, а также хроническое расстройство пищеварения, скорее всего связанное с расстройством нервной системы. Когда в 1908 г. принц посетил Холи-Айленд, архитектор Эдвин Лютьенс заметил: «Во время подъема он ужасно боялся и мечтал, чтобы там была стенка… Обнаружив, что начинается прилив, он страшно разволновался и поспешил уйти; для моряка я нахожу его чересчур нервным». В том же году он посетил ежегодный торжественный обед в Королевской академии искусств, но категорически отказался произнести речь. «Хотя это очень не нравится Его Королевскому Высочеству, — записал Эшер, — но в следующий раз ему придется уступить, иначе монархия обречена!»

Одна из общественных обязанностей принца — пост лорда — хранителя Пяти портов[27] — в особенности раздражала его. Первоначально лицо, назначенное на эту старейшую должность, отвечало за оборону побережья Ла-Манша с моря и суши. В XVIII в. она, однако, превратилась в хорошо оплачиваемую синекуру для таких королевских фаворитов, как Уильям Питт. В годы правления королевы Виктории лорд-хранитель был лишен всяческого вознаграждения, напротив — сам должен был оплачивать содержание своей официальной резиденции, замка Уолмер. Тем не менее герцогу Веллингтонскому эти условия вполне подходили, и он поселился в замке, где и умер в 1852 г. Позднее должность лорда-хранителя занимали Пальмерстон, Гренвилл, У. Х. Смит, Солсбери и Керзон. Последний пробыл на этом посту всего четыре месяца, подав в 1904 г. в отставку после того, как его жена едва не умерла от болезни, причину которой он видел в плохой санитарии замка. «Этот склеп, — говорил он, — не пригоден для проживания».