Король гор. Человек со сломанным ухом

— Кто, я?.. А ведь верно. Я и забыл совсем. К счастью, он ничего не повредил. Побегу исправлять все, что успел натворить. Вы поженитесь, когда захотите. Отпразднуем сразу две свадьбы... Ой, что я говорю!.. Я-то ведь не женюсь! До скорой встречи, моя дорогая внучка. Мадемуазель Самбукко, вы славная тетя, обнимите меня!

Он помчался в дом семейства Рено, и увидевшая его Готон встала в двери, не давая ему пройти.

— И не стыдно вам? — сказала она. — Как вы себя ведете по отношению к тем, кто вернул вас к жизни? Ах, если бы можно было все вернуть назад, мы не стали бы ради вас переворачивать вверх дном весь наш дом! И что теперь? Мадам плачет, хозяин рвет на себе волосы, а господин Леон отправил к вам двух офицеров. Что вы успели натворить этим утром?

Фугас развернул ее на месте, как волчок, и оказался лицом к лицу с инженером. Леон услышал, что внизу кто-то ругается, а увидев горящие глаза возбужденного полковника, он сходу, не дожидаясь удара со стороны противника, сам напал на Фугаса. Схватка произошла на аллее сада и сопровождалась воплями Готон, господина Рено и звавшей на помощь хозяйки дома. Леон отбивался и время от времени наносил противнику удары по корпусу. Тем не менее, он был повержен. Полковник, как говорят в Тулузе, славно его отделал. Он уложил Леона на землю, а затем поднял, расцеловал в обе щеки и сказал:

— Ах, гадкий мальчишка! Я научу тебя слушаться старших! Я дедушка Клементины и я согласен выдать ее за тебя замуж. Ты можешь жениться хоть завтра! Ты понял? А теперь вставай и больше не бей меня в живот, а то это кончится отцеубийством!

Последовала немая сцена, и пока она длилась, примчались мадемуазель Самбукко и Клементина. Они разъ-

яснили все, что пытался рассказать Фугас, который к тому времени совсем запутался в генеалогии. Вскоре явились секунданты Леона. Они не обнаружили противника в гостинице и собирались отчитаться о результатах экспедиции. И вот перед ними открылась картина всеобщего счастья, а Леон тут же пригласил их на свадьбу.

— Друзья, — сказал им Фугас, — вы станете свидетелями того, как человек, преодолевший былые заблуждения, благословляет узы любви.

Глава XX

ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА

"М-ль Виржиния Самбукко имеет честь сообщить вам о бракосочетании ее племянницы м-ль Клементины Самбукко с г-ном Леоном Рено, горным инженером.

Г-н и г-жа Рено имеют честь сообщить вам о бракосочетании их сына господина Леона Рено с м-лъ Клементиной Самбукко.

Обе стороны просят вас пожаловать на церемонию венчания, которая состоится 16 сентября 1859 года в приходской церкви Сен-Максанс ровно в одиннадцать часов».

Фугас настаивал, чтобы и его имя стояло в пригласительных билетах, а родственники жениха и невесты отча-

янно пытались убедить полковника в абсурдности этого требования. Госпожа Рено заклинала его целых два часа. Она говорила, что все их знакомые и она сама считают Клементину внучкой господина Ланжевена, что господин Ланжевен вел себя очень достойно, когда удочерил чужого ребенка, и что обнародование этой семейной тайны будет выглядеть, как скандал, затеянный пришельцем с того света, и глумлением над памятью бедной Клементины Пишон. Полковник реагировал на ее слова с горячностью молодого человека и старческим упрямством.

— Права природы, — заявил он, — неоспоримы. Они выше светских условностей и главенствуют при любых обстоятельствах. Честь той, кого я называл своей Эгле⁹², мне дороже всех сокровищ мира, и я душу выну из каждого, кто заговорит о глумлении. Она лишь потому уступила моему напору, что приняла нравы великой эпохи, когда краткость жизни и непрерывность войн позволяли забыть о формальностях. И наконец я хочу, чтобы мои правнуки, которые вскоре появятся на этом свете, знали, что кровь их предков неотделима от крови Фугаса. Кто он такой этот ваш Ланжевен? Это чужак, вторгшийся в лоно моей семьи! Интендант — это всего лишь снабженец, канцелярская крыса! Плевать я хотел на Ланжевена!

Упрямец так и не поддался на уговоры, но уступил просьбе Клементины. Юная креолка легко взяла его лаской, против которой он не смог устоять.

— Мой добрый дедушка! Мой милый добрый дедушка! Мой старый юный дедушка! Мы отправим вас учиться в школу, если вы не возьметесь за ум!

Она по-свойски садилась к нему на колени и дружески шлепала по щекам. Полковник переходил на строгий тон, потом его сердце таяло от нежности, и он начинал плакать, как ребенок.