Читаем Король гор. Человек со сломанным ухом полностью

которое пойдет вам на пользу, а нас избавит от необходимости охранять вас. В последние дни у вас проснулось маниакальное желание совершить побег. Надеюсь, что после того, как вы получите двадцать ударов палкой по ступням, вам уже не понадобится охранник, и на какое-то время у вас пропадет страсть к путешествиям. Я хорошо знаком с этой пыткой. В молодости меня ей подвергли турки, и я на собственном опыте знаю, что от этого не умирают. Предупреждаю, что процедура эта мучительная и вы будете кричать. Василий услышит вас и будет нами доволен.

После такого заявления в голове сразу мелькнула мысль, что будет лучше, если я сразу воспользуюсь своими ногами, пока они остаются в моем распоряжении. Но у меня вдруг отказала воля, и я потерял способность переставлять ноги. Хаджи-Ставрос поднял меня, причем сделал это он с такой же легкостью, с какой мы подбираем на дороге насекомое. Я был связан и разут столь быстро, что ни одна моя мысль не успела выйти из мозга и достичь конечностей. Я так и не понял, во что они уперли мои ноги и как их удержали на месте после первого удара палкой. Увидев, как передо мной мелькнули две жерди, одна справа, другая слева, я закрыл глаза и стал ждать. Ожидание длилось не больше десятой доли секунды, но за этот короткий период я успел послать благословение отцу, поцелуй Мэри-Энн и больше тысячи проклятий, поделив их между миссис Саймонс и Джоном Харрисом.

Мне так и не удалось потерять сознание. Как я уже говорил, такая способность у меня отсутствует. Поэтому я помню все, что происходило во время экзекуции. Я ощутил все удары палкой, один за другим. Первый из них оказался настолько болезненным, что в других, как мне показалось, уже не было необходимости. Палачи нацелили удар в середину ступни, чуть ниже выгиба, располо-

женного перед пяткой, на который приходится вес человеческого тела. Как ни странно, больно было не в ступне. Мне показалось, что все кости моих бедных ног разлетелись вдребезги. Второй удар пришелся чуть ниже, точно по пятке. Он до основания сотряс весь позвоночник и наполнил страшным гулом мой трепещущий мозг и череп, который едва не развалился на тысячу частей. Третий удар пришелся по пальцам ног и вызвал острую реакцию организма, в результате которой онемела вся нижняя часть тела и на мгновение мне показалось, что палка достала до кончика носа. Полагаю, что после него из меня первый раз брызнула кровь. Дальше удары шли в том же порядке, по тем же местам и с равными интервалами. Первые два удара я смог перенести молча, но после третьего я закричал, после четвертого вопил, а после пятого и всех последующих ударов только стонал. После десятого удара моя плоть обессилела до такой степени, что я замолчал. Но несмотря на упадок физических сил организм продолжал четко реагировать на физическое воздействие. Я был не в состоянии открыть глаза, но при этом самый легкий шум вызывал у меня нестерпимую резь в ушах. Я слышал каждое произнесенное рядом со мной слово. Если когда-нибудь я стану практикующим врачом, то это наблюдение может мне пригодиться. Вы ведь знаете, что врачи не стесняются выносить приговор больному, стоя в двух шагах от его кровати, и они даже не думают о том, что несчастный может их слышать. Я услышал, как молодой бандит сказал Королю:

— Он умер. Зачем понапрасну утруждать людей?

На это Хаджи-Ставрос ответил:

— Не беспокойся. В свое время я получил подряд шестьдесят ударов и уже через два дня танцевал как ни в чем не бывало.

— Как тебе это удалось?

— Я намазал ноги помадой, придуманной одним нехорошим итальянцем по имени Луиджи-Бей... Что там у нас? Сколько ударов он получил?

— Семнадцать.

— Еще три, дети мои, и постарайтесь бить как следует. Но палки уже не достигали цели. Последние удары пришлись по кровоточащей плоти. Я уже ничего не чувствовал и был практически парализован.

Меня подняли с носилок, развязали веревки, наложили на ноги тряпки, смоченные в холодной воде, и заставили выпить большой стакан вина. Гнев охватил меня раньше, чем ко мне вернулись силы. Не знаю, били ли вас когда-нибудь, как меня, но мне неведомо что-либо более оскорбительное, чем телесное наказание. Мне невыносима мысль, что царь природы может хотя бы на минуту стать рабом отвратительной палки. Какой смысл в том, чтобы родиться в XIX веке, овладеть силой пара и электричества, разгадать добрую половину тайн природы, постичь все, чего добилась наука в деле благополучия и безопасности человека, научиться лечить воспаления, знать, как не заразиться оспой, уметь разбивать камни в мочевом пузыре и при этом не иметь возможности защитить себя от презренной палки! По-моему, это слишком! Если бы я был солдатом и подвергся телесному наказанию, я непременно поубивал бы своих начальников.

Перейти на страницу:

Похожие книги