Король и Дева (СИ)

Только известия об отряде смогли отвлечь девушку от горестных размышлений о судьбе Торина. Она посмеялась над Фили, который, едва держась на ногах, обозвал окруживших их эльфов «волосатыми чудищами похуже пауков». Жанна смогла вздохнуть спокойно, первый раз за много дней. Правда, ее насторожило, что эльф не упомянул Бильбо, но она решила обдумать это позже.

По ее просьбе Ринглин поведал о своем знакомстве с Элрондом. О войнах Последнего Союза, о гибели их короля в битве у Дагорлада. Битва была страшной. Стальной ливень стрел затмил солнце, с пронзительным свистом падал на вражеские орды. Шестифутовые луки легко били на триста метров — почти втрое дальше, чем у орков — и при их убийственной точности каждая стрела находила свою цель. Они легко пронзали броню пехоты, на бегу останавливали коней и всадников.

Он рассказал и про кровавый ближний бой, к которому так не склонны были лесные эльфы, снова слыша лязг оружия, хрипы умирающих эллет, визг орков, видя всю их захлебнувшуюся кровью, безумную атаку. И своего государя, умирающего у него на руках.

— Мы с Элрондом оба были герольдами. И оба в той войне потеряли своих королей… Теперь он — Владыка Ривенделла, а я — военачальник Трандуила. Но Последний союз Людей и Эльфов не совсем верное название, ты не знала?

Ринглин неожиданно улыбнулся, изменившись до неузнаваемости.

Точеные черты лица его смягчились, жесткие губы лукаво изогнулись, глаза потеплели, загорелись внутренним огнем — словно листья весной, если, запрокинув голову в полдень, смотреть через них на солнце…

Жанна не сводила с него взгляда — он показался ей очень похожим на Элронда. Именно такими по описанию мага, ей виделись эльфы.

— Гномы из рода Дьюрина сражались рядом с эльфами и людьми против общего врага. Я поражался их героизму и мужеству. Они бьются в строю, будто единое целое — крушат самую прочную оборону, бросаются на самые трудные и опасные участки с холодной, бешеной яростью, кипящей, как вода в синем пламени. Вот именно: и холодной, и одновременно бешено кипящей! Они дрались отчаянно, до последнего — никогда не отступали, не предавали и не оставляли своих в беде. Но, увы, наш Владыка не доверял до конца ни им, ни нолдор…

Жанна слушала, затаив дыхание. Все, что хоть в какой-то степени могло касаться дома Дьюрина, было для нее необычайно важным и интересным. Конечно, она ничего не знала об этом. Торин — наследник воистину великого рода! Она гордилась бы им еще больше, если бы это было возможно.

Ринглин, перестав улыбаться, задумчиво посмотрел на нее серо-зелеными глазами, окаймленными, как углем, яркой чернью ресниц. Уголки его рта печально опустились.

— Я мог бы вывести тебя отсюда. И проводить до границ Чернолесья, — осторожно вымолвил он. — Поверь, это лучший выход. Отсюда никто не сбегал.

Жанна, не веря своим ушам, отшатнулась от него.

Слова Ринглина ударили ее под дых. Ведь она уже немного доверилась ему — только стоявшие рядом могут ранить так больно и так внезапно.

— Прости, я не хотел тебя оскорбить!

— А сам бы так смог?! Предать своего короля и бросить своих друзей?

Эльф недовольно вздохнул и опустил голову, ничего не ответив. Поднялся, обронив на прощание:

— Мне пора. Близится смена караула. Не теряй надежду.

Девушка осталась одна, слушая обреченный перестук капель. Откуда-то снизу резко подуло. Пламя факелов с треском метнулось вверх и влево, разбрасывая искры и касаясь серых голых стен.

Жанна грустно улыбнулась: она вспомнила, как много дней назад в Мглистых горах языки костра так же лизали начинающий светлеть небосвод, гася своим прикосновением звезды. Вспомнила Короля-Под-Горой, принявшего ее выбор, один на двоих серый плащ и тяжелые руки гнома на своих плечах.

========== Часть 22. Кто ворует мои плюшки, или Снова Трандуил ==========

Жанна изо всех сил бежит к кострам, ярко горящим среди деревьев. Бомбур почти достигает сияющей сферы, Торин едва успевает притормозить толстяка, и он не расшибается, а только слегка ударяется о призрачный купол, с силой отлетая назад. Оркрист, горящий в руке гнома, соприкасается с искрящейся поверхностью, Жанна с разбегу влетает внутрь…

Здесь все по-другому! Чернота пропала — тихий свет, одновременно радостный и тревожный, заливает вокруг. Трава густым ковром призывно стелется под ногами, маня упасть в нее с разбега, раскинув руки, как в зеленый омут, из которого нет возврата.

Праздничный лес вокруг весело шелестит кроной, и Жанне кажется, что она понимает его сладостный шепот: лес рассказывает ей о сойках, живущих в дупле, о нежности раскрывающихся почек, о радости быстро растущих листьев и о пульсирующих ударах весеннего сока, наполняющего дерево после зимы. Даже стволы здесь будто живые, ярко-коричневые с глянцевым блеском, покрытые тонкой нежной корой, похожей на девичью кожу.