Король и Королева Мечей

Тетя Влада умолкла — наверное, для того, чтобы утереть слезы.

— Ваши чудесные сестры... — мечтательно проговорила Ката. — Как бы я мечтала иметь сестру!

История о Йули на этом обрывается — пока.

— Сестры?! — с хрипотцой восклицает тетя Влада. — Вы разве не знакомы, мисс Вильдроп, с моим происхождением? Или вы это сказали нарочно?

Ката смутилась. Она была готова снова взглянуть в прекрасные, притягательные глаза тети Влады, но вместо этого почему-то посмотрела на белую собачонку. Ее охватило странное чувство, непонятный, безотчетный, леденящий душу страх. Она, взяв себя в руки, отвела взгляд от Ринга. Что происходило?

Ей показалось, что собака читает ее мысли.

— Тетя Влада? — прошептала Ката.

Только рассмеявшись в ответ, Влада проворно, как совсем молодая женщина, подхватила загадочного Ринга и вскочила с дивана.

— Пойдемте-ка, мои милые. Нужно прогуляться! — воскликнула она и устремилась вперед — по галерее, до которой поднимались снизу пары горячей ванны, — и тут вдруг послышалось восклицание:

— Леди Влада!

Но нет, это — видение!

Перед девушками возник широченный парчовый галстук, а поверх него, словно поверх блюда, — голова... голова молодого человека, о котором непрестанно судачил весь город. Господин Жак Бергроув. Густые курчавые волосы, внушительные бакенбарды.

Тетя Влада сдержанно улыбнулась и протянула Бергроуву затянутую в перчатку руку. Господин Бергроув коснулся перчатки губами, предварительно опустившись на одно колено, затем поднялся и поцеловал руки юным спутницам Влады.

— Вы словно сестры, — прошептал он. — Словно прекрасные три сестры.

Ката смутилась. Пелли порозовела от удовольствия. Тетя Влада продолжала путь.

Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! — зашелестели по мрамору пола ее пышные юбки.

— Что-то мы не заметили вас в храме, господин Бергроув...

— Миледи, вы устыдили меня, — проговорил господин Бергроув, ничуть не устыдившись. — Но неужели вы явились, чтобы пробудить меня ото снов, в которых мне грезилась ваша красота?

— О господин Бергроув! — сверкнула изумрудными глазами Влада. — Но неужели вам стоит расточать комплименты женщине моих лет, в то время как их более достойны эти юные особы?

— О каких годах вы говорите?

— Я стара, господин Бергроув.

— А я что-то не замечаю здесь старушек. А вы, мисс Вильдроп?

Пожалуй, Бергроув задал этот вопрос не в самый подходящий момент. А как раз в это самое мгновение совсем рядом проходили две древние старушенции, дряблые лица которых были покрыты толстенным слоем косметики, а чуть дальше ковыляли к диванчику престарелые супруги. На каждую хорошенькую девушку на галерее приходилось по две... нет, по три, а то и по четыре пожилые вдовы или старичка. Тут встречались и целые выводки компаньонок весьма почтенного возраста, и дуэньи в черных платьях. Словом, очень многие женщины в Курортном Зале были стары, очень стары.

А внизу барахтались в горячей ванне, словно какие-нибудь раки, пожилые обладатели множества болезней.

Ката с трудом удержалась от смеха. Она и не догадывалась о том, что в это самое время, миновав грозного швейцара, проталкивалась сквозь толпу, готовая смести все на своем пути, совершенно конкретная старуха, к которой вернулись-таки утраченные силы.

Она сновала из стороны в сторону, похожая на гигантскую, разбухшую черную муху.

Бедняжка Ката. Скоро, очень скоро ее должна была настигнуть Умбекка!

Пелли простонала:

— О, как я мечтаю о последнем риле!

— Мисс Пеллигрю, вы пугаете меня! Вам хотелось бы, чтобы грядущий бал как можно скорее закончился?

Пелли хихикнула.

— Господин Бергроув, нет! Но когда открывают ставни и зал наполняется светом зари...

Тебя Влада подмигнула Кате.

— И сразу становятся видны пятна накапавшего со свечей воска... И тяжело дышащие измученные танцоры, и то, как бледны на самом деле размалеванные лица...

Пелли оскорбилась.

— Я удержусь, господин Бергроув, и не стану высказывать моих чувств.

— Мне будет стоить большого труда, мисс Пеллигрю, сдержать мои чувства...

— Восхитительно, — кивнула тетя Влада. — Ничто так не украшает мужчину, как остроумие, верно? Ну а на втором месте...

Ката могла бы рассмеяться, но вместо этого понурилась и погрустнела. На балу, устраиваемом по случаю окончания сезона, после того как утихали звуки последнего рила, по старому обычаю некоторые кавалеры просили руки и сердца своих партнерш. Сколько же браков было заключено подобным образом? Ката представила Пелли, на шее у которой огнями сверкали рубины... В руке у Пелли — бальная программа, и почти все танцы она должна станцевать с господином Бергроувом...

И очень скоро она станет носить его фамилию...

— О Катти, я не могу поверить в то, что бал уже так скоро! А ты веришь? Ты в силах ждать?

Пелли, сжимая в одной руке рубины, другой сжала запястье Каты и, обуреваемая эмоциями, подпрыгнула на месте. «Ах ты, стерва!» — подумала Ката. Но, грустно усмехнувшись, она проговорила:

— Увы, боюсь...