Король и Королева Мечей

Потом Раджал подумал: «А я всегда останусь ваганом». О да, он мог бы прятать клеймо, красный рубец в паху, отметину, которую носили все мужчины-ваганы. Именно в пах ударил темного бога Короса его брат Терон. Раджал знал о том, что есть ваганы, которых от эджландцев отличает только это клеймо — ваганы с бледной, почти белой кожей, которые могут выдавать себя в худшем случае за зензанцев. Но Раджал всегда останется ваганом, и только ваганом.

Отметина в паху напомнила о себе жгучей, пульсирующей болью. Он слышал о том, что такие боли случаются у юношей в годы четвертого цикла. А некоторые говорили, будто отметина порой болит всю жизнь. Раджал злился на Короса. Он-то почему должен был страдать из-за глупости древнего бога? Но в «Эль-Ороконе» было написано о том, что дети Короса должны страдать, ибо это их бог вмешался в план сотворения мира и нарушил его. И если некоторые, в том числе и Великая Мать, верили, что настанет время, когда страданиям ваганов придет конец, то разве легко было другим поверить в это?

Они всегда страдали, во все времена.

Тут Раджал задал Нове неожиданный вопрос:

— Ты ведь наврал про «Серебряные маски»?

Джем, не отрывавший взгляда от того места, где прежде стояла Мила, озаренная солнцем, вспоминал о тех временах, когда Раджал рассказывал ему об этой труппе, о том, какие талантливые в ней актеры, какая у них слава, как они богаты. Для Раджала они были богами. Джему ужасно хотелось рассказать другу правду, но что-то остановило его. Не то чтобы сострадание — нет, скорее осторожность. Ему показалось, что в столпе света задрожали, заколебались очертания каких-то прозрачных существ.

Джем не стал оборачиваться.

— Я увидел, что они едут, — негромко проговорил он. — Издалека увидел. Роскошная карета, цветов Короса, с королевским гербом на дверце — ну, словно видение из времен Элдрика, когда бывали пышные парады...

Глаза Раджала сверкнули.

— Издалека, говоришь?

Для него «Серебряные маски» всегда были фантазией. Теперь они стали казаться настоящими. Наверное, именно в этот миг он принял решение: «Я попаду в эту труппу».

Но как?

Раджал поднялся.

— А как ты в город вернулся?

— Через грузовые ворота. Там, где ты меня встретил. Там легко пробраться в город, Радж. Всякую всячину, которую в город везут, синемундирники пропускают, глядя на нее сквозь пальцы. И никого они не опасаются...

— Неужто и зензанцев не опасаются? А ходят слухи о новой войне...

Джем отозвался еле слышно:

— Что-то надвигается. Но почему-то мне кажется, что дело не в Зензане.

Раджал подошел к Джему, коснулся его руки. За те сезоны, что они странствовали вместе, его друг вытянулся, осунулся, стал крепче. В его облике появились едва уловимые черты мужской зрелости. Этому Раджал тоже мог бы позавидовать, но сейчас он не завидовал этому. В конце концов, очень скоро они должны были расстаться.

«Он — мой брат».

— О чем ты? Ты что-то знаешь, да? Скажи мне, кто ты такой...

Совсем близко послышался барабанный бой.

— Синемундирники! — сверкнул глазами Джем. Выходит, они находились не в чаще леса, а довольно близко от дороги? Да, дорога, ведущая от Варби к Голлуху-на-Холме, пролегала неподалеку. — Но где же Мила?

Тир-лир-лир-ли-ли!

А куда подевалась птица? Голосок Эо звучал пискляво, встревоженно, казался каким-то нереальным.

— Быстрее!

Джем первым сорвался с места. Мальчики бежали по лесу. На поляне снова стало тихо-тихо, только потрескивали на ветру ветки, тихо опадали хвоинки да слышалось шуршание жуков под корой.

И только белка, вдруг замершая на стволе сосны, увидела, как снова стали ярче проникшие сквозь густую хвою острые лучи солнца, как внутри столпа света проступили призрачные лица и странно очерченными губами произнесли слова:

ВАРБИ ЖДУТ

Ритмичный храп Умбекки зазвучал снова, теперь он стал громче. Но Ката уже к нему не прислушивалась. Она изумленно смотрела на своего гостя. Стиль его речи ее странно волновал. У нее мелькнула мысль о том, что на самом деле они с ним наедине.

Что бы по этому поводу сказала Джели?

На пальце капитана сверкнул перстень с аметистом. Он сунул руку за лацкан мундира и вытащил небольшую плоскую серебряную коробочку. Открыв крышку, он вынул из портсигара сигаретку.

— Не возражаете, мисс Вильдроп?

Ката покачала головой.

— Правда, красивая вещица? Хотите взглянуть?

Капитан протянул ей портсигар. Ката с волнением взяла его, пробежалась кончиками пальцев по резной крышке, потрогала замочек. На обратной стороне портсигара были выгравированы написанные бисерным почерком строки:

Прими в подарок, милый друг,

Вещицу памятную эту.

Когда закуришь сигарету,

Ты обо мне припомнишь вдруг.

Тут крылся какой-то намек. Ката не поняла какой, но на всякий случай понимающе улыбнулась. Она взрослела на глазах, и это пугало ее. Неужели это и есть приближение совершеннолетия?

В воздухе заклубился серо-голубой дымок.

— Ах, мисс Вильдроп, я понимаю, о чем вы думаете.

Но на самом деле капитан этого не понимал.