Король и Шут. Бесконечная история

Вся эта суета разбудила Горшка. Точнее, разбудила его тело, ибо от чрезмерного отдыха ментальная его составляющая была далеко. Очень далеко.

Так вот, он приподнял голову, огляделся. Присел. ГМ стал орать на него, требуя документы. Горшок вылез из своего ряда и направился к выходу. Что говорил ГМ, я не слышал, но его явно никто не слушал.

Горшок высунул голову из автобуса, взглянул недовольно, хотя и с улыбкой, и присел на ступеньки. Спиной к ГМ.

– Что ты расселся, документы давай! – снова разозлился ГМ.

– Э… А… эта… сигарету, дай, а? Пожста… – обратился Горшок к автоматчику.

Горшок и Князь на MTV: Полный контакт. Битва года. 11 июня 2005 года. Фото Л. Семеновой

Получив сигарету, он долго, но безуспешно пытался ее зажечь. Потом она сломалась, а затем и вообще упала на пол. Все это время ГМ что-то вещал спине Горшка, пытаясь привлечь его внимание.

Манипуляции с сигаретой, да и вообще раннее и не запланированное пробуждение, видимо, утомили и без того уставшее тело Горшка. Он поднял глаза на ГМ и с грустью и даже печалью сказал в никуда:

– Не, да ну на хер!

Потом пролез на свое место, лег и мгновенно уснул. И разбудить его не было никакой возможности. Как и всех остальных.

А мент поорал, поорал, да и слился. Обиделся, наверное.

Самое смешное, что этот случай запомнился мне потому, что я записал разговор, который произошел у меня с Горшком тем же вечером. Мы обсуждали особенности нашего отдыха и возможность его улучшения. Впрочем, привожу свои записи тех времен дословно:

«Горшок: Вообще, Шура, ты знаешь… Пока ты подливаешь водку в сок, а не наоборот, – ты можешь не считать себя алкоголиком.

Балу: Ля, звездец! Какая мудрая мысль! Можно я ее запишу?

Горшок: Да, Шура, запиши.

В разговор влезает Князь: Да, запиши. И обязательно запиши, что я тоже сказал записать. И ты это записал. И что…»

На этом запись обрывается…

39. I like you

Горшок: Мне очень нравится в Америке говорить «Сорри».

Балу: Почему?

Горшок: Ну, вроде как и извинился, а вроде как и на хрен послал, ха-ха.

Иногда из головы выскакивают, точнее, вспыхивают в ней, а еще точнее, из темноты и тишины, которая в голове, внезапно выскакивают в луч осознания небольшие истории. И вот одна из них.

Ехали мы как-то в Хельсинки. Причем делали нам концерт неизвестные люди. То есть о концерте мы договорились, а встретиться с ними вживую должны были уже в Финляндии. Помню, еще ехали с Ладожского вокзала. Обычно в коротких поездках, например, в Москву, мы загружаемся, немножечко выпиваем для лучшего сна, да и ложимся. А тут то ли ехать до Хельсинки недалеко, то ли еще чего, но засиделись мы до утра и решили лечь спать уже в гостинице, благо время есть. Точнее, нет, музыканты успели поспать час или полтора, а вот два друга-вокалиста как раз решили не сбивать себе расписание. И вот представь картину. Раннее утро. Финляндия. Вокзал. Темно. Зима. Выгружается хмурая и невыспавшаяся группа. Встречает нас какой-то финн, не говорящий по-русски и нам не знакомый. И вдруг из вагона вылетает жизнерадостный и полный энергии Князь. В кожаных штанах и кожаной куртке. Видит финна. Останавливается перед ним и явно хочет поздороваться. Пытается вспомнить хоть какие-то нерусские слова. И вдруг улыбается, показывает на финна пальцем и говорит:

– Ай лайк ю!

И с гордым видом идет дальше. А финн в недоумении смотрит на нас. Уже в машине я спросил Князя:

– А ты хоть знаешь, что ему сказал?

Князь в СКК «Петербургский». 11 апреля 2003 года. Фото А. Федечко

– Да нет, – говорит. – Просто какие-то английские слова. Наверное, что-то типа «Привет!».

А фраза эта своей неуместностью нам всем так понравилась, что потом в течение долгого времени все ее употребляли. Не к месту, естественно. И делали это так часто, что даже вставили ее в песню «Я устал», когда писали трибьют для наших Brothers in Arms из группы «Наив».

40. Волшебная сила привычки, или Живые и мертвые

Слушая старые пленки, я с радостью вижу, что нет уже тех вещей, с помощью которых запись была сделана, нет тех молодых и немного наивных людей, которые все это записали, но осталось… по-прежнему осталось то, ради чего все и затевалось.

(с) Балу