Король и Шут. Бесконечная история

Князь: Я нервничал, у меня тряслась нога. Я очень боялся, что это увидят в зале. Поэтому я постоянно с ноги на ногу переступал.

Балу: Прикольно.

Князь: Ну, я еще не так хорошо играл на гитаре, соответственно у меня еще была скованность в руках. Но ладно, это не суть. Это по тем подростковым внутренним ощущениям. Это же такой стресс, запоминаются такие ситуации.

Балу: А как появился рисунок «Шут с руками», ставший впоследствии… Тебе не запомнилось, случайно?

Князь в клубе «Не Бей Копытом». Москва, 1998 год. Фото Е. Евсюковой

Князь: Сейчас вспомню и расскажу. Мы, значит, играли концерты в TaMtAm-е, играли… Народу на нас приходило все больше и больше, и тут ты придумал самим делать афиши на наши концерты. Уж и не знаю, где ты их делал.

Балу: Да, была такая инновация. Сидел тогда я дома и думал: «Ну как же так, я же знаю, что все группы – это группы, но у нас-то реально крутая банда! Может, мы играть тогда еще не умели, и песни не так хорошо аранжированы. Но в глубине-то души мы крутые. И крутая музыка. Надо это донести людям, чтобы и они тоже это поняли». И я придумал: «А давайте печатать афиши!» Тогда не было такой возможности – взять и напечатать. И я из кусочков что-то набирал, где шрифт, где фотку.

Афиша «Король и Шут» в клубе TaMtAm, 1993 год

А ксерокса на каждом углу не было, и нужно было искать через друзей, у кого из родителей он есть на работе. Потом, через год, Поручик вернулся из очередной «бизнес-идеи», и они с Ухопланом (это еще один наш одноклассник) тоже немножко помогли. Потом мы сами ходили их клеить по улицам… Ну, тут уже все участники группы участвовали – и Рябчик, и Петя Васильев, да и ты с Горшком. Чего-то я развоспоминался, ха-ха-ха.

Князь: Прекрасно помню тот случай, когда мы поперлись с Горшком в Купчино в подземный переход клеить афиши, и нас там менты забрали. Мол, нечего тут всякую фигню расклеивать.

Балу: А, помню! Это уже была большая афиша, чуть ли не на «Юбилейный».

Князь: Да нет, мы тогда маленькие афишки клеили.

Балу: Или на «Ватрушку», что ли… Не суть, так и рисунок этот появился…

Князь: Помню, что я сам начал эти афиши разрабатывать, ну то есть оформление афиш. Причем они опубликованы. Их можно найти. Первая афиша, там написано.

Балу: Точно, ты прав. Сначала афиши были просто с названием, потом я вставил фотку, а потом появились разные рисунки. Так ты для афиш нашего «Шута…» нарисовал?

Князь: Не совсем. С Шутом была история довольно специфическая. Я вообще не помню, с какой целью его нарисовал. Совершенно точно, что я не рисовал никакого логотипа группы. Я просто взял и нарисовал этого Шута абсолютно стихийным образом. С руками. За всю историю нашего существования этих шутов было три. Один был молодой, смешной. Потом я решил его сделать круче и нарисовал его с подковкой, с усиками. И этот Шут стал более популярным. Если сейчас вы где-либо увидите афиши «Короля и Шута», на них вы найдете именно этого Шута. Но первый был на протяжении долгих лет, пока я его не перерисовал. Новый тоже сильно закрепился и стал культовым, даже переплюнул предыдущего.

Балу: Вспомнил. У меня была целая куча твоих рисунков, и я старался сделать всегда разные афиши, уж и не помню почему. Там были дед с палкой и прочее всякое… Заяц какой-то еще был… И Шут тоже был. Постепенно он как бы сам по себе прижился. А потом ни у кого и вопросов не возникло, когда мы делали первую «официальную» афишу, то есть в типографии.

Рисунок М. Горшенева

4. Больница, молодость, любовь

Как со звездами легко и просто, как с людьми тяжело…

Строчка из еще не написанной песни

Балу «Подожди»

https://balu.kroogi.com/ru/content/3283848-Podozhdi.html

Лежал я как-то в больнице, не так давно дело было, хотя и не недавно. И пришлось мне объяснять друзьям и близким, что в больницу надо носить не цветы, а домашнюю еду. И вдруг вспомнилось…

Дело было давно, совсем давно. Загремел как-то Горшок в больницу. Что-то в животе у него не заработало как надо. И вот он там лежит, а мне звонит его жена Анфиса: «Шурочка, там Миша лежит, все хорошо, операция прошла успешно, но он отказывается есть. Уже два дня ничего не ел почти, а я ничего не могу поделать».