Король интриг

Переодевшись и на ходу влив в себя кружку чая, мы быстрым шагом двигаем на остановку, чтобы уже через десять минут выйти возле университета и увидеть своими глазами картину Репина «Приплыли». Так себе картинка. От одного вида на нее тошно стало. Тут же разорвать ее захотелось на самые маленькие кусочки и в унитаз их спустить. Эх, не фанат я живописи. Ой, не фанат.

Глава 52

Сбежать бы.

Первая мысль, которая меня посещает, стоило только увидеть Суханова с Криской. Они стоят возле его машины и о чем-то энергично спорят, а крокодил так вообще еще и руками размахивает, будто взлететь пытается без пропеллера. В то время как его коза-Криска, ой, просто Криска, ногами топает, доказывая ему что-то.

Пройти рядом, чтобы ОН меня заметил.

Мысль номер два, которую полностью поддерживало мое девичье сердечко, вообразившее, что сейчас, прямо перед зданием института, Назар увидит меня, упадет на колени и будет молить о прощении.

Да-да, я себя чувствовала рогатым самцом, поймавшим неверную женушку на месте преступления в одной простынке и с любовником под ручку. Бр-р-р. Как посмел?

Я постаралась взять себя в руки, чтобы, как истинный рогоносец, не сорваться с места и не попереубивать всех виновников обмана. Даже хорошо, что эта парочка меня еще не увидела. Честное слово, они бы сразу в статуи превратились. Ей-богу, я сейчас чувствую, как меня волна какая-то накрывает, а волосы через шапку шевелятся. Десять минут, и перед ними будет стоять не просто Полина, а Полина-Горгона собственной персоной, с ядовитыми кобрами на голове вместо светлых волос.

— Полин. Ау, Полин, отвисни, — толкается Алипатова, тоже смотря на словесный бой крокодила и его подружки. А я в этот момент вспоминала биологию, а именно заинтересовал вопрос: если оторвать крокодилу его хвост, он жить сможет?

— Я и не зависала. — А кобель без хвоста проживет?

— Как-то они не особо похожи на влюбленных пташек. Что она ему там в смс писала?

Я напряглась, пытаясь вспомнить ненавистные строчки.

— Чтобы он мне что-то рассказал, — процитировала я голосом человека, которого сейчас стошнит.

— Хм. Что делать будем?

А что мы делать будем? На учебу пойдем. Желательно поскорее, химия все-таки. По плану мне сначала с ней разобраться надо, только потом Назар стоит в списке.

— Улыбаться. Мы с тобой, Анька, начнем улыбаться. Помнишь пингвинчиков из «Мадагаскара»? Вот делаем, как они, махать не обязательно. Не заслужили господа этого жеста.

— Назар, мой рейс через три часа, а ты меня сюда притащил оправдываться. А я ведь тебе сразу сказала, что это самая тупая идея из всех возможных, а ты запевал: «Это отличный шанс, отличный шанс». Ну, манипулятор, упустил девчонку? А ведь собирался ей… Ой, а это она, да? — Криска замолкает, смотря прямо на меня, и на ее лице появляется заинтересованная улыбка. Суханов тут же отлетает от девушки, напоследок громыхая:

— Молчи. Я сам. Ты — молчи.

— Конечно сам. У меня и мыслей таких нет, — улыбнулась, а потом: — Полин! Я сразу была против этой дурацкой затеи. Даже в клуб специально не пришла. Он меня заставил.

Че-го?

— Крис, — возмущается Назар, устало потирая пальцами переносицу. — Что за дела? Просил же.

— Твоя креветка, конечно же, красотка, но взгляд у нее такой, будто меня первой убьет. А меня убивать нельзя, рейс скоро.

Мы вчетвером стояли почти друг напротив друга, когда та самая Крис сделала шаг в нашу сторону:

— Привет, я Кристина, подруга этого обалдуя, который тебя очень сильно любит. Если ты его выслушаешь, то обязательно поймешь и простишь. А со мной так вообще подружишься и посочувствуешь, ведь этот красавчик белобрысый сделал из меня антигероя. Короче, вы тут разговаривайте, а я пойду. Проводишь меня? — обращается она к Алипатовой, хитро улыбаясь. Анька, а другое ее имя — предательница, энергично кивает, ладонью стучит по спине моей и уходит.

А я остаюсь.

И Суханов тоже.

Вот так и стоим друг напротив друга, я с открытым ртом, а он со сжатым. Мои глаза на снег смотрят, а его мой лоб буравят.

Что там девушка говорила: если ты его выслушаешь, то обязательно поймешь и простишь? Ну-ну. Будет здорово, если парень хоть заговорит. А то стоит столбом и даже не думает рот открыть, чтобы объясниться. Я, что ли, должна говорить? Ну уж нет. Я потерпевшая сторона. Это на мне какой-то план дурацкий использовали. Компенсацию. Я требую компенсацию.

Назар отмирает и в одно движение опирается о капот своей машины, оказываясь еще на несколько шагов ближе ко мне. Смотрит на меня взглядом голодающего, глазенками своими стреляя.

Что? Слов нет? Так и хотелось ляпнуть, мол, чувак, тебя в детстве зря разговаривать учили?

— Привет? — Он стягивает с шеи шарф и без лишних слов одним движением руки обматывает его вокруг моей шеи. — Замерзла?

Черт возьми.

Снова этот тягучий голос, от которого коленки дрожат и появляется слабость во всем теле. Вот как, после того как его услышишь, можно огрызаться? Ответ: никак.

— Немного.